...В обеденный перерыв зашел к Иванову в конторку электролизник Гулашджон Юлдашев, в мешковатой робе. Иванов как раз разговаривал по телефону. Прикрыл трубку рукой и, обращаясь к Юлдашеву, спросил: — Может, позже зайдешь?
Юлдашев энергично потряс головой:
— У меня важное дело.
Иванов продолжал в трубку:
— А реостат какой поставил? Сырье полностью завезли? Ну, добро.
Кладя трубку на рычаг, сразу вспомнил: Юлдашев у него в ПТУ учился два года назад.
— Что у тебя, Юлдашев?
Парень протянул лист бумаги.
— Вот, заявление в партию написал.
— Я к вам, Анатолий Владимирович, посоветоваться пришел.
Так вот отчего иной раз щемит сердце у седого мастера Иванова...
Из-за всех этих дел несколько отстранился Иванов от споров по поводу перевода производств на новый режим. Но свое мнение высказывал открыто, поругивал директора Махкамбаева:
— Он-то куда смотрит...
Начальник цеха Попов на это сказал:
— Ну тебе, наверное, лучше знать...
Двадцать пять лет назад студентами Ленинградского политехнического Иванов и Махкамбаев поселились в одной комнате общежития. Махкамбаев успел первым занять койку у окна. Иванов сказал: «Знаешь что, у вас там на юге и так солнца много — переселяйся-ка ты к двери»...
Директор Махкамбаев отправился посмотреть, как идет строительство в городе. Старое тут соседствовало бок о бок с новым. Уже выросли микрорайоны — один, другой. И тут же рядом дома за дувалами. Подле блистающего стеклом ресторана прямо на улице — чайхана. У огромного котла с дымящимся пловом — веселый чайханщик в белой куртке. Посетители тут же за столом, врытым в землю: рабочие со смены, старики в чалмах, двое мальчишек, видать, прямо из школы. Новый город растет на глазах. У многочисленных подъездов — машины, в затененных ячейках лоджий — сохнущее белье. Но чего-то, чего-то недостает в пейзаже нарождающегося города. Город пока только поднимается. Махкамбаеву вспомнился последний прием по личным вопросам. О чем просьбы? Детей в музыкальную школу определить, жена с испанским языком без работы, театров бы побольше. «А бассейн когда закончат?»
У строящейся коробки остановился. Это его детище. С трудом добился строительства фарфоровой фабрики, чтоб было где женщинам работать. Но вот начали и застряли. Так же, как и с бассейном, — третий год сооружается. Ох, уж эти строители. Корпуса сдаются с задержкой, вот и последний, восьмой затянули. Цех обожженных анодов сдали, но без центральных бытовых помещений. Ну-ка, как это объяснит директор рабочему человеку?..
Из двери в глинобитной стене пацан в стоптанных галошах тащил на веревке упирающуюся козу. Махкамбаев постоял, наблюдая за мальчишкой. Подумалось про дом, про детей. Проезжая мимо ПТУ, вспомнил, сколько воевать приходится за то, чтоб на его базе открыть техникум. По привычке подшучивать над собой, подумал: «Все, все против тебя». Хотя нет. Техникумом больше всех будет доволен Иванов. Он же этим делом прямо заболел.
Возвращаясь на завод, Махкамбаев стал думать о предстоящем переходе на новый режим работы. Идея эта вызревала давно, сразу же после пуска первого корпуса. Ее защитники и противники были и в Москве, и в Душанбе. Знал директор и о позиции электролизников. Немало говорено было и с автором проекта, и с директором института. Сам Махкамбаев отдавал себе отчет в последствиях. Но не мог поступить иначе: стране нужен металл, и чем раньше, тем лучше. «Если мы переведем производство на 175 килоампер, это даст прибавку 15,5 процента продукции, — убеждал он противников. — Практически мы приращиваем небольшой завод без новых капиталовложений».
Все эти доводы два часа спустя он выкладывал Анатолию Владимировичу Иванову, встретившись с которым сказал:
— Легок на помине. Только что мимо ПТУ проезжал. Тебя вспомнил незлым тихим словом.
Иванов, не расположенный почему-то шутить, хмуро отозвался.
— А я тебя недобрым вспоминаю. — Они стояли посреди корпуса. — Отойдем-ка в сторонку.
— Опять, небось, та же тема.
— Опять.
Они говорили долго. Все ему выкладывал Махкамбаев. А Иванов в свою очередь Махкамбаеву.
— Ты что, переубедить меня хочешь, что ли?
— У меня за наш цех сердце болит.
Махкамбаев начал злиться:
— А у меня за весь завод и за пять тысяч рабочих, и за план еще. Понял?
Иванов, уже уходя, по простоте душевной брякнул:
— А вдруг это авантюра, Салим Маджидович.
— Ну ты даешь...