— Что-то не так у нас, Федотыч?
— Все так. Людей надо повернуть: разъяснить, убедить.
— То-то нелегко...
Директор завода не уставал на всех совещаниях «поднимать» литейщиков. А дела говорили сами за себя: производительность в цехе падала. На профкоме Олейника просто отругали:
— Вы нам всю картину портите. Были у нас «маяки», где они теперь? Своими новациями вы у них выбили стимул.
После очередного такого разноса грустный сидел у себя в кабинете Иван Федотович Олейник. В тот день как раз исполнилось ровно тридцать лет — день в день — как он пришел на завод. Был плавильщиком, формовщиком, мастером. Семнадцать лет, как в этом кабинете. Тоже ведь не для себя, на завод работал. И вот — итог.
За стеной гудел цех. Беспрерывно звонил телефон, заходили люди. Олейник машинально отдавал распоряжения, думая совсем о другом. Позвонил секретарь парткома: поздравил с юбилеем. «Надо ж, не забыл», — подумал Олейник. Поговорили о делах. Авраменко знал о разносе на профкоме.
— Не расстраивайся.
— Как тут не расстраиваться — дело валится.
— И все-таки бригадный подряд не бросим, — настаивал секретарь. — Это наше будущее. Главное в этом деле — единомышленники. Коллектив надо сколотить.
Как раз после этого разговора заглянул Павел Белза:
— Иван Федотович, ухожу с завода.
— Что случилось?
— Обстоятельства у меня. Сами знаете, живу на частной квартире сам шестой. С жильем не светит.
Олейник, припомнив разговор с парторгом о единомышленниках, сказал:
— А я так на тебя надеялся...
Павел стал объяснять, что собирается опять в плавание, чтобы заработать денег на кооперативную квартиру. Олейник слушал его молча. Тоже парня можно по-человечески понять, и ничем не поможешь — на заводе трудно с жильем. И продолжая думать о своем — о разговоре на профкоме, о том, кем заменить теперь Белзу, грустно улыбнулся: человек мир повидает, а мои моря-океаны все тут, видать.
— Вернешься?
— Вернусь, — не очень уверенно пообещал Павел...
Потом он плавал, изредка писал письма хлопцам на завод из экзотических стран. Один раз, приехав в отпуск, подарил Олейнику диковинную маску из черного дерева, которую тот не знал куда девать. О литейном говорили мельком: чувство вины не оставляло Павла.
...А литейка между тем, пока Павел ходил в плавание, здорово переменилась. В торец к механическому цеху построили новый корпус, и в нем был создан участок, где цинковое литье производилось новым методом давления.
В это самое время, после Касабланки, Павел Белза вернулся на завод.
— Ну, что заработал деньжат-то? — поинтересовался Олейник.
— Да как сказать... — похвалиться, откровенно говоря, было нечем. — С жильем-то у меня вроде устраивается. Теща с тестем в село переезжают...
— Потому и вернулся?
Павел промолчал. Как тут объяснишь? А Олейник, вышагивая рядом с ним по цеховым пролетам, не стал допытываться. Может, опять припомнились ему те давние мысли про свои моря-океаны...
Литейщиков переводили на новый участок. Павлу кое-кто советовал:
— Не ходи ты. Дело новое, неизвестно еще как пойдет, а потом там на опиловке бабы — намучаешься с ними.
Но работали уже на участке старые друзья — Загребельный, Левчук, Дроботун. И Павел согласился.
А тут еще Олейник настоял, чтобы назначили его бригадиром. Ему, правда, возражали:
— Летун он, этот Белза. Опять в море потянет.
Олейник, зная, из-за чего пошел Павел в плавание, стоял на своем:
— Я в него верю.
В Павле Белзе привлекало Олейника серьезное отношение к делу, поразительное трудолюбие. Олейник не раз потом вспоминал слова, сказанные Павлом в первую встречу: «Я привык, чтоб потяжельше».
Однажды у Павла получился случайный разговор с секретарем парткома завода. В тот день он встал чуть свет. По пути на работу отвел детей в садик и пешком пошел на работу. По дороге и встретились с секретарем.
— Как там, на участке? — поинтересовался тот.
— Осваиваемся. Трудно: дело-то новое.
— Нам этот участок во как нужен!
Человек добросовестный, Павел завел разговор с хлопцами на работе.
Валерий Левчук снял берет, зачем-то поерошил белобрысый чуб и сказал:
— Я так понимаю, что любой механизм, он без рабочего человека не будет крутиться. Заржавеет. Выходит, наше это дело, прямое, чтоб оно еще лучше было. Что, не складно я говорю?
— Философ... — покрутил головой Петро.
— А ты думал, — засмеялся Левчук. — Нет, я серьезно...
Вот такой разговор. Павел думал — ведь верно Валерка определил — судьба нового участка от кого зависит? От них самих, от того, как они будут идти дальше. И вновь подумал: «А внедрение бригадного подряда, с которым так намучился начальник цеха Олейник, и идею которого он упорно продвигает вперед? — тоже одна из маленьких деталей».