Спустя много лет, когда они встретились, секретарь Винницкого обкома партии Бондарчук и бывший командир соединения Маликов, и вспоминали те тяжкие дни, Иван спросил:
— А что ж вы тогда отвернулись, Степан Федорович?
— Так слезу пустил. Знал, что на верную гибель идете. Видел тебя всего побитого. Да и про то, что Николай ослеп, мне доложили...
Надо было не просто вырваться из кольца. Надо было сквозь плотное окружение врага долгие дни и ночи выходить к дороге Киев — Ковель.
На рассвете, по туману вброд и вплавь провел их Роман Макуха сквозь немецкие дозоры. И, хоронясь, как мыши, пошли они на Запад по занятой врагом земле. Шли ночами, отсыпаясь днем, боясь сел, боясь больших дорог. Двенадцать украинских хлопцев из житомирского села Макаковка, в котором родились и выросли.
А начиналось это так.
Из отчета боевой диверсионной группы отряда «Большевик» И. Бондарчука.
«В июне 1941 года комсомольцы И. Бондарчук, П. Стащук, Н. Бондарчук были зачислены в подпольную партизанскую группу П. Ефремова. При приближении линии фронта командование воинской части дало задание группе произвести разведку в селах, занятых немцами: Путиловичи, Навоки, Красноставье, а также разведать движение на дороге Коростень — Белокоровичи. В результате дорога была обстреляна и уничтожена машина с двенадцатью немцами».
...Они сидели по самые глаза в болотах. Посланный в разведку Роман Макуха доложил:
— Деревня впереди пустая. Лисовцы называется. Глухая деревня, непонятная.
— Языка надо взять.
— Говорю же, пустое село.
— Нам тут надо пристроить тяжелораненых. А для этого мы должны все разузнать. Из-под земли достать языка, — жестко сказал Иван, — иначе напоремся.
Роман привел перепуганного мужика. Тот сказал:
— Были фрицы в селе. Ушли, час назад, как ушли.
Он им сказал неправду. Но тогда они еще не знали этого. Иван сам первым пошел в село. Вместе с ним Андрей Орлюк.
Июнь был. Рожь колосилась. По ржи поползли. У околицы Андрей сказал:
— Вань, ты схоронись, я сам.
— Погодь.
— Ладно, раненый же ты, — шеннул Андрей и пополз. Только чуть-чуть рожь заколыхалась.
...Это на его глазах было. Немцы стреляли в Андрея в упор. И, видно, не могли попасть, Андрей отстреливался. Иван тоже стал стрелять. Немцы залегли. Иван думал уже о том, что все-таки они с Андреем выстоят, тут и наши подоспеют. Фрицы опять поднялись. И опять ударил из автомата Иван в поддержку Андрею.
Было очень жарко. Был июнь, и цвела рожь.
Он понимал, что немцы окружают Андрея и хотят взять живым. Он увидел, как в голом пустом поле раздался взрыв. У Андрея была последняя граната. Иван знал об этом.
Спустя много лет, вспоминая тот жаркий день, себя побитого, с автоматом, оборванного и голодного, он думал и мучился: «Как же Андрея убили, а я живой остался?»
Чистая случайность спасла его. В те самые часы, когда они с Андреем пошли в Лисовцы, и как только завязалась перестрелка, его группа двинулась к селу с другой стороны, чтобы поддержать их...
Из отчета боевой диверсионной группы.
«В декабре 1942 года по договоренности с партизанским командованием был организован налет партизан на фашистский гарнизон на станции Лугины. Гарнизон был разгромлен без единой потери у партизан».
Но это было еще до боя в Лисовцах. Это они, комсомольцы, — все одиннадцать, что с ним сейчас пробираются Пинскими болотами, только еще начинали.
Да, было времечко. Это что ж за дни? Тогда они только проработали доклад тов. Сталина от 3 июля 1941 года. «Разъяснили результаты прошлых войн в России. Наполеона в 1812 году, шведов, татар. Беседы велись групповые и одиночные, в лесу, на разных работах, в домах (тт. Орлюк, Бондарчуки, Стащук)».
...Двоих раненых оставили на хуторе.Андрюшу Орлюка похоронили в Лисовцах. Шли десятый день. Валился с ног измученный ранами Бондарчук. Падал, ничего не видел, но не сдавался старший, брат его. (Позже его вывезут на Большую землю и восстановят зрение).
А они шли. Они еще не знали, что фашисты всех их родных держали в селе заложниками. Их предал Данила Чумель. Никогда Бондарчук не забудет этого имени. Это по его навету взяли всех родных. Отцу Бондарчука отрезали уши. Потом расстреляли родителей всех, кто был сейчас рядом с ним в Пинских болотах, когда они прорывались, выходя из окружения.
С самого начала в районе было создано подполье. Но случилось так, что с приходом фашистов оно провалилось. Было арестовано все руководство. Иван Бондарчук, секретарь комсомольской организации колхоза, зная об этом, все думал: как быть?
До войны Иван был счетоводом в колхозе. А Петька Ефремов — колхозный бухгалтер. Ну, Петька как Петька. Война началась, он молчит. С подпольным комитетом такая трагедия — он тоже молчит. Иван ему тоже о себе ни слова, только с комсомольцами: