— Спокойно, пристегните ремни. Это просто так. Ничего страшного. Это просто так...
Они сели благополучно, без паники эвакуировали пассажиров. И только тогда Валя почувствовала, что испугалась.
Но даже после этого случая профессия ей не разонравилась. Она перевелась на Север. Ей предлагали остаться в Магадане, а она захотела еще дальше, в Певек. Уж очень привлекло экзотическое название. Она летала с такими опытными пилотами, как Виталий Сидоров, Валерий Масоха, Камил Мадатов. В ледовой разведке на Беринговом море чаще других довелось работать с Василием Васильевичем Руденко. Человек души добрейшей, ероша густую седину, он любил повторять:
— Авиация — это жизнь.
Валя облетала всю Колыму и Чукотку. Перевозили грузы, веселых, ободранных в маршрутах геологов, летунов, ищущих хороших заработков, наивных, как дети, чукчей-оленеводов, невозмутимых начальников экспедиций, пронырливых снабженцев. И ей все было интересно: бородатые полярники в унтах, просоленные насквозь рыбаки, молчаливые охотники, новые аэродромы, веселые рассказы геологов, охотничьи байки, дым костров на оленьих стойбищах, тундра, такая пустынная сверху и такая щедрая, когда она у тебя под рукой, с ее подснежниками, зарослями багульника, брусникой и морошкой.
В Чайбухе она любила ходить на маленькую речушку Гажигу. Весной, когда начинался нерест, она становилась черной от горбуши. У той же Гажиги, весной они встретились с Андреем...
Андрей пять лет водил АН-2 на Херсонщине. Опыляли поля. Потом захотелось романтики, и он перебрался на Чукотку. Романтика эта оказалась состоянием довольно серьезным, особенно после Херсона. Свирепый «южак» сбивает с ног, из-за него порой к самолету подойти невозможно, мороз за сорок градусов, и полеты, полеты... В Певеке он прижился, и в авиаотряде тоже. Теперь пришлось переучиваться на МИ-8, и вот он уже командир. Правда, жена пока этого не знает, не успел сказать. Такая жизнь. Но она им нравится...
Валя побыла день дома и на следующий с экипажем Василия Васильевича — на ледовую разведку в Берингово море. «Так, — с огорчением отметила про себя Валя, — значит в Сеймчане с Андреем не встретимся...» Мыс Шмидта был закрыт, их посадили в Бухте Провидения. И тут она неожиданно увидела Андрея. Их тоже посадили здесь. Она кинулась к нему и все заворачивала шарф вокруг шеи, поправляла воротник меховой куртки, а он, стесняясь товарищей, твердил:
— Да брось ты, неудобно...
— Что неудобно, холод собачий...
— Куда теперь?
— На ледовую, в Берингово море.
— Это же на неделю.
— Если не больше...
— Ладно, — сурово успокаивал он. — Держись. Вот летом махнем в Воскресенск (у Андрея в Воскресенске родители, они любят ездить туда в отпуск).
— Ах, лето, лето, — шутливо пропела Валя. На ветру у нее ресницы, брови, шапка, воротник Андрея покрывался густым пушистым инеем.
Это все-таки хорошо, когда молодые люди назначают свидания где-нибудь в Кепервейме, в Чекурдаке, на Мысе Шмидта, или, на худой конец, в Бухте Провидения...
...Когда мы после короткой остановки в Сеймчане взлетели глубокой ночью и Валя готовилась продолжить рассказ, я спросил:
— Ну, так живете ничего?
— То есть?
— Ну, бывает, что ссоритесь?
— А как же? Только некогда все.
...Ледовая разведка — дело серьезное, многотрудное. Ледокол ведет караван судов, а они — впереди по курсу — на бреющем полете изучают ледовую обстановку, наносят на карту.
Гидрологи колдуют над своими столиками у иллюминаторов. А Валя у себя, в своем отсеке. У нее электроплитка на две конфорки и задача проста: приготовить обед. Но это только говорится — проста. А болтанка, и деревенеют ноги от долгого стояния, и пот на лбу, и не слушаются усталые пальцы.
Так что ж у нее сегодня? Ну, Василий Васильевич без претензий. Ему каждый день картошку с мясом. А гидрологи пожелали уху. Пришлось третьего дня в Охотске покупать на рынке свежую рыбу. Правда, пилоты ее потом потихоньку пилили: гидрологи, мол, народ непостоянный — пришли и ушли. А мы-то свои, так что ты их не особенно балуй. Пилоты, правда, быстро забыли, что их-то она балует еще больше. Валю во всех магазинах на Чукотке знают. Там она для своих «мальчишек» доставала лангеты, там просила какую-нибудь дичь.
Обед готов. Но сейчас не до него, потому что будут сбрасывать на ледокол вымпел с материалами наблюдений. Самолет делает разворот, и Валя видит сверху чистую воду и каких-то диковинных рыб. Нерпы, греющиеся на солнце, испуганно бросаются со льдин в воду. И как странно видеть вокруг них бесшумные кружева всплеска: гул моторов заглушает все звуки на море.