Действительность оказалась совсем иной. Торжественного старта полюсной партии просто-напросто не было, потому что отправлялись полярники на полюс не все вместе, а отдельными группами. После долгих расчетов было решено, что лучше всего сначала отправить к уже готовым складам несколько человек на моторных санях: они оставили бы там последние запасы продовольствия и керосина для обратного пути и подождали остальных путешественников. В результате, механик Уильям Лэшли с тремя помощниками уехали из лагеря раньше остальных — их провожали все члены экспедиции, им от всей души желали удачи, но назвать это прощание торжественным было трудно. Никаких речей Скотт тогда не произносил. Это показалось ему неуместным: какой смысл напутствовать тех, с кем планируешь встретиться через две-три недели, и, тем более, утешать тех, с кем пока еще не расстаешься?
После их отъезда Скотт подумал о том, чтобы попрощаться с каждым из остающихся в лагере отдельно, но вскоре ему стало совершенно не до того, чтобы сочинять для товарищей торжественные речи. Состав группы, которая должна была идти к полюсу вместе с ним, постоянно менялся, и полностью в том, что их возьмут в самый главный поход, могли быть уверены только Боуэрс, Уилсон и Отс. Над остальными кандидатурами Роберт размышлял всю зиму, и шанс быть взятым на полюс был у всех, кроме Дмитрия и Антона. Однако желающих попасть в сердце Антарктиды, казалось, преследовал злой рок: то один, то другой полярник лишались этого шанса из-за собственной неосторожности. Кто-то умудрялся обморозить руки, кто-то — неудачно падал и растягивал связки на ногах, а один из зимовщиков даже умудрился удариться головой и заполучить небольшое сотрясение мозга. И чем ближе был день ухода к Южному полюсу, тем больше становилось таких несчастных случаев. Лоуренс Отс ворчал, что такого количества пострадавших в его отряде не было даже во время походов по устройству складов, а Скотт мрачно шутил, что если они не покинут лагерь в самое ближайшее время, в нем вообще не останется здоровых людей, но ругать тех, кому так не повезло, никто даже не думал — у заболевших полярников, понимавших, что выздороветь до того, как группа Скотта уедет, они не успеют, и так был крайне несчастный вид. И Роберт, как ни старался, не мог найти нужных слов, чтобы хоть немного подбодрить их.
Наконец, группа Скотта все-таки была сформирована. Но и ей не суждено было уйти на полюс сразу полным составом: двух самых слабых пони, Джию и Джимми Пигга, решено было отправить вперед на день раньше, иначе потом они наверняка безнадежно отстали бы от всех остальных. Этих пони повели Кэохейн и доктор Аткинсон, и нормального прощания с ними тоже не вышло — по той же причине, по какой не получилось его с полярниками, отправившимися вперед на санях.
А в день отъезда последней партии все и вовсе не заладилось с самого начала. С раннего утра семеро выбранных Робертом помощников суетились, упаковывая в погруженные на сани ящики едва не забытые вещи, весь день сам он раздавал последние указания остающимся, и к тому времени, когда все, наконец, было готово, наступил поздний вечер. Усталые полярники уже вовсю зевали, но мысль о том, чтобы отложить выход на следующий день, приводила нетерпеливого начальника экспедиции в ужас: спальные мешки и некоторые другие вещи пришлось бы доставать с саней, а утром снова собирать их по всему дому и грузить обратно, и, скорее всего, они точно так же потеряли бы еще целые сутки.
— Медлить больше нельзя, выступаем прямо сейчас! — объявил он громко, делая вид, что не замечает чужих сонных глаз и разочарованно поджатых губ. — Лоуренс, Черри, выводите пони!
Дальше началась уже привычная всем участникам зимовки сцена вытаскивания четвероногих маньчжурцев из теплой конюшни на мороз. Пони упирались, брыкались, злобно фыркали и пытались укусить своих мучителей, причем делали это даже еще яростнее, чем перед обычными тренировками. Но и Отс с Черри-Гаррардом, прекрасно понимавшие, что один удар конского копыта запросто может лишить их славы первооткрывателей полюса, приложили все усилия, чтобы вывести пони из конюшни и запрячь их в сани, оставшись при этом невредимыми. С помощью Антона и Дмитрия они сумели справиться со всеми четвероногими полярниками, и даже буйный Кристофер, бросавшийся из стороны в сторону, рывший копытами снег и оглушительно ржавший, не смог вырваться из мертвой хваткой вцепившихся в его сбрую крепких рук Лоуренса.
Усмирив животных, путешественники потащили их к саням и принялись в спешном порядке запрягать их. Но и тут не обошлось без задержки — одна из лошадей оказалась не на своем месте, и перепутавший сани Скотт был вынужден, скрипя зубами от злости, запрягать ее еще раз.
— Да уедем мы когда-нибудь или нет? — нетерпеливо подпрыгивал на месте замерзший Черри. Остальные участники похода в ответ лишь вздыхали и растерянно разводили руками.
Единственными, кто не доставил Роберту и его товарищам никаких проблем, были собаки — их упряжка была готова уже через несколько минут. Закончив с ними, Роберт выпрямился и слегка растерянно огляделся. Все приготовления были сделаны, больше ничто не удерживало его в лагере и не мешало старту. Можно было отправляться на полюс. И он не имел ни малейшего понятия о том, что сказать тем, кто оставался на зимовке: все придуманные раньше слова как нарочно вылетели у него из памяти.
— Ну вот, мои дорогие… — неуверенно начал руководитель экспедиции, обводя глазами столпившихся вокруг усталых и замерзших полярников. Однако продолжить речь ему помешало оглушительное ржание: непослушный Кристофер, посчитав, по всей видимости, что он и так слишком долго стоял в упряжке смирно, решил наверстать упущенное и снова принялся вырываться. Лоуренс, Антон и Дмитрий, ругаясь по-английски и по-русски, повисли на его уздечке с обеих сторон, но пони продолжал ржать, брыкаться и стряхивать их с себя. Было ясно, что долго они не продержатся, и выезд к полюсу придется снова отложить. И хорошо еще, если только на время, необходимое, чтобы успокоить пони-смутьяна. А если Отс пострадает?..
— Все, уходим, ведите его вперед! — сердито крикнул на русских конюхов Роберт и, подавая своим спутникам пример, потянул за уздечку своего Сниппетса. Тот покорно зашагал по снегу, увлекая за собой остальных пони и нетяжелые сани — основной багаж уехал раньше на моторном транспорте. За этой упряжкой потянулись и другие, а Отс со своими помощниками дернули в ту же сторону Кристофера. Тот посопротивлялся еще некоторое время, но затем, обрадовавшись, что ему, по крайней мере, теперь можно двигаться, а не мерзнуть, стоя на одном месте, резво потрусил по твердому снегу. Вскоре его сани обогнали все прочие, и Дмитрий с Антоном, отпустив поводья несговорчивой лошади и помахав уходившим на юг полярникам, остались позади. Спутники Скотта тоже обернулись, несколько раз махнули провожавшим их товарищам, и на этом прощание с ними закончилось. Все сани с разной скоростью заспешили вперед, и одна мечта Скотта все же осуществилась: те, кто оставался на зимовке, долго смотрели, не обращая внимания на холод, как члены полюсного отряда уходят к горизонту, как их силуэты постепенно превращаются в точки и, наконец, растворяются в слабой туманной дымке.
Так для Роберта начался поход к самой главной цели всей его жизни, и в этом походе, вопреки его представлениям, тоже не было ничего возвышенного и торжественного. Дни по-прежнему были похожими один на другой, с той лишь разницей, что, отправившись в путь поздним вечером, полярники решили и дальше идти по ночам, чтобы не мучиться от еще одной кардинальной смены режима. Каждый вечер они с боем и руганью запрягали в сани Кристофера, потом — остальных пони, на фоне своего буйного товарища казавшихся просто «шелковыми», и отправлялись на юг, изредка устраивая короткие остановки, чтобы поесть. На складах, где они останавливались надолго, их неизменно ждали записки от ушедших вперед партий: у них тоже все шло спокойно и без каких-либо происшествий. И на какой-то момент Скотту показалось, что весь поход к полюсу так и пройдет в этом устоявшемся ритме, с множеством привычных и довольно легко решаемых проблем и без серьезных трагедий.