За мной зашел человек с той же живой готовностью и встал в дверях. – ждали. Обыск. Проморгал. Ниуж та все кончено, вот так, между прочем. Бежать?
Словами, надутыми формальностью отделались от меня и указали место, где я мог подождать, когда окончится то важное дело, свидетелем которого мне посчастливилось быть.
Значит не за мной.
Дело кончилась быстро. Я успел под конец ритуала, все участники которого были довольны друг - другом и той ролью которую сыграли в столь значимом мероприятии и выходя с сочувствием поглядывали на меня, из за той ничтожной, пассивной роли зрителя, которую мне довелось исполнить, в столь важном событии.
На лице соседа горел румянец застенчивой гордости. Его широкие жесты стали еще шире и не помешались в нашей каморке. Речь вместе с слюной лилась неудержимым потоком из его уст.
- Хотя нас и уверяют, что человечество в своем развитии движется от простого к сложному, но история показывает, что общество не приемлет усилии, или насилия над собой, словно вода и сжимающаяся ладонь и она всегда стремится от простого к простому. Человек меняет окружающую, культурную, экономическую среду и меняется сам настолько, насколько не способен изменить ее, общества обладает особым, но не отдельным - допустим духом. Не великое ли чудо? как надежды, желания, разочарование миллионов людей сливаются друг с другом и приобретает перед нашими глазами одно лицо, кто объяснит ее нам тот станет палачом, предсказателем будущего. Первобытный коммунизм изжил себя, как только производительность человеческого труда превысила его минимальную потребность и этот строй стал слишком сложным для общества и тяжелым для индивида. Идеальное общество это общество индивидуалистов, где подчиняться или подчинять будет самым презренным преступлением. Где будут люди отдающие приказы, но не будет исполняющих. Т.К ни один человек не превосходит другого настолько, что бы притупить его волю. допустим если сузить общество до двух людей, хоть императора или великого гения и обычного рабочего, неравенство между ними исчезнет. Но если повторить то же самое с пятью рабочими, сразу же произойдёт расслоение. Между двумя иерархия невозможна. Это повлечет крах иерархи, что безусловно будет великим достижением ибо от общества большего благо, чем ненасилие и мечтать невозможно. Не существует подчинение или превосходства индивида над индивидам, а лишь всегда кучки, или целого общества над личностью.
Возьмем относительно близкий пример СССР. Большевиков упрекают будто они строили коммунизм на трупах, но это лишь не понимание произошедшего. Они пытались в изначально враждебной среде создать парник, в котором коммунизм должен был вырасти самостоятельно, должен был стать естественным продуктом общества и добились определенных успехов. Люди чувствовали что отказываясь от малого, принадлежащего только им, они приобретали все, но не осмелившись предпринять следующие шаги к изменению общества и удовлетворившись сохранением достигнутого, а достигнуто было столь мало что сохранить его было невозможно, сами толкали общества к застою. Призывы и лозунги, вдохновлявшие на великие свершения, на великие жертвы, становились никому не понятными рудиментарными ритуалами и государство превратилась в единственного собственника, которого грех не обокрасть и изначальная идея в изменившейся среде, превратилась в насильственную, что и предрешила его крах. А ведь даже ребенок не имеющий представление о тысячелетней истории человечества, о нашей конституции или о нравах общества загребает все игрушки и объявляет их своими хотя и вовсе не собираясь играть ими. человек предрасположен к собственности . Нельзя просто взять и сказать люди вы должный жить так, забыв о своей природе, ибо это разумно в обществе где решения принимаются большинством, где заблуждение большинства непременно пересилит всякие доводы. Не отнимая у человека ничего, упраздните лишь наследственность и вы измените его подход к собственности, вы убьете его страсть к собирательству, его навязчивую идею продолжить жить после смерти в принадлежащих ему вещах, сохранением власти над ними и собственность потеряет свою значимость, перестанет быть предметом наших размышлении, раствориться в новых страстях человека.
Тот же процесс мы можем наблюдать в победе христианства над старыми и зародышами новых богов. древние пресытившись телесным, устремили свой взор в потусторонний мир в поисках воображаемого идеального себя, освобожденного от столь ненавистного им телесного. Человек варвар ужасный в случае победы и жалкий в поражении, невольник своих страстей и ему присуще впадать в крайности. Первый христианин, бросив на жертвенный алтарь старых богов, убивая их, он убивал и себя, освобождался от всего насильственного, но все же это был акт гуманизма и стремление к простате. Освобождаясь от них он, так же освобождал их от себя. Юлиану следовало знать, что утомленный человек жаждет баяться и надеяться, а не наблюдать и угадывать бога.
И вот пришли мы сыновья науки и свободы, творцы нового мира. Но мы даже не способны представить насколько мы еще старые люди, добрые христиане, варвары, загнанные в церковь надеждой отмолиться от свободы. Государства эта та же церковь. Библия гласит все христиане, не взирая на их происхождение, социальный статус ровны перед господом, как и все граждане ровны перед законном. Возможно возразят, мол церковь оставляла лишь робкую надежду на покаяние, лишая нас наших естественных прав, которые оказывается даются нам с рождения. Права на жизнь, свободу, собственность, вот что даровала нам государства, вырвав их из рук творца. Человек являясь слугой господа, сам стал господином, приняв в услужение государство. Но так ли это? могу ли я сказать государству - я освобождаю тебя от своего господства. Я не нуждаюсь в твоей защите. я сам способен защитить себя - и не получить его в качестве врага?- Я не собираюсь отдавать пятую часть своего заработка. мне не важны хорошие дороги и освещенные улицы- и не лишиться права на собственность и более того на свободу. забрав свое, не превращусь ли я в вора для него? Этими правами я обладаю не как личность сам по себе, а лишь как гражданин. Всякое право есть лишь вознаграждение за хорошую службу. Даруя мне права, оно не создает права на что та, а лишь оставляет его мне, при этом лишая всего, что за ним. А человек имеет право всего, что способен совершить. Законы создаются для ограничения, а не допущения. Как праведной жизнью я получаю вознаграждение в виде рая, или наказание за согрешение адом, так же государство платит мне отнятыми у меня правами. Но как вера или неверие в бога не освобождает меня от его господства, также я не способен освободиться от услуг государства. Бог умер да здравствует бог.
Прудон говорит что это хождение по мукам закончится т.к. }человек прежде всего грешит, т. е. ошибается, ибо грешить, заблуждаться, ошибаться - это одно и то же и если он найдет все что ищет он перестанет ошибаться.
}Но это есть поиск миража в тумане. Попытки найти статичное, в каждую секунду меняющемся мире и в себе. Для этого следовало бы остановить землю. У греха нет настоящего или будущего времени, он существует всегда в прошлом ибо не может быть грехом, ошибочным то что заставила меня поверить в ее реальность, в ее желанность для меня. Человек всегда живет в аффекте.}
}Да мы меняется каждую секунду но это не толкает общество к существенным переменам. Человек представляет из себя реку не способную выйти из своего русла. Он вынужден быть Ньютонам для себя, открывать силу притяжения. Быть Магелланом и удостовериться в сфере образности земли. Писать конституцию вместе с французскими революционерами и создавать теорию эволюции. Но сколькими людьми он не был ( ибо никто не является только одним человеком ), все же не способен выйти из русла своей эпохи. Насколько бы мы не были далеки от наших предков, насколько густа не была бы осевшая на наших личностях пыль цивилизованности, все же одно дуновения ветра истории способна очистить нас и превратить вновь искренних, нагих в своих чувствах варваров. В тех кем мы и являемся по сути. }