— Довольна? — рявкнул отец, указывая на нее. — Смотри, что ты сделала с матерью!
— Умэр? Гади? — пробубнил Осберт за моей спиной.
Видимо, он еще жевал, и от этого злость накатила с новой силой.
— Уйди отсюда! — взвизгнула я и коротко обернулась.
— Не кричи! — велел отец.
— Папа, ты все знал! Почему ты не сказал?
— Зачем тебе это знать?
— Зачем?! — От негодования у меня перехватило дыхание, и пришлось замолчать на мгновение. — Как зачем? Он мой муж!
— Какой еще муж? — Папа брезгливо скривился.
— Которого ты нашел!
Я шагнула вперед, но потемневшие глаза отца напоминали тучу, готовую извергнуть молнии. Они будто остерегали от того, чтобы перейти грань, и смелость иссякла.
— Годфрид, почему ты скрыл это от нас? — прошелестел голос матушки, как листва на ветру.
Она схватилась за перила и начала спускаться. Давно мы не видели ее такой бодрой, поэтому застыли и молча наблюдали за тонкой фигуркой.
— Так это правда, его действительно казнили, — сказала я, и все на мгновение замерли.
Тишина показалась зловещей. Казалось, что вот-вот разверзнется земля, и мы рухнем в пропасть, где нет света и воздуха — не могли же мы остаться здесь, наедине с безысходностью.
— Иди к сыну-лорду, езжайте с ним к королю! — Матушка спустилась и схватила отца за руку.
— Нет нужды, я писал королю.
— Он ответил? Что?
Ее глаза стали еще больше, а пальцы так сильно сжали папу, что тот зашипел и крикнул:
— А что он мог ответить? Мы — семья предателей, нам нет прощения. Нам ничего не вернут назад.
К ним подбежал Осберт и затараторил:
— Раз Гайди умер, я смогу вступить в армию? Вряд ли король будет бояться, что я натворю там что-нибудь…
— Замолчи! — крикнула я, чтобы выплюнуть застрявший в горле ком. Но не вышло, он рос, давил и мешал вздохнуть. Вот бы он задушил меня, и все закончилось!
— Тогда поговори с Тарвалем, пусть даст Елене приданое, — матушка трясла отца за руку и сорвалась на визг, — пусть выдаст ее замуж, пока еще не поздно!
— За кого? Торгаша? Или ее возьмет пекарь вместо долга?
— Папа! — вырвалось у меня: от его надменного тона стало гадко. Неужели я была лишь разменной монетой?
— Или за мясника — тогда ему можно будет не платить. — Отец не обратил внимания и продолжал, глядя на матушку.
Та застыла и странно сгорбилась, будто тайком наблюдала из-за угла. В этот момент высокородная дама из воспоминаний окончательно умерла — ее убила бедность и стыд. Только сейчас я поняла, как глупо все мы выглядели, цепляясь за призрак надежды. Нет, это отец вел себя глупо, что могли поделать я или Осберт? Мы были детьми!
— Не говори такого, — матушка покачала головой, — слава Богам, что мои родители этого не слышали. Елена — потомок древнего рода. Мои предки воевали под знаменами самого Тольвита, моя прабабка была дочерью короля, а твой отец возглавлял военный совет. Мы никогда не породнимся с низкородными, слышишь, никогда!
Она топнула ногой, и отец взревел так, что затряслись стены:
— Тогда она вообще не выйдет замуж! Подумай головой: сын-лорд может отдать за нее хоть все свои земли, и все равно ее не возьмет никто из лордов, потому что король не позволит. Она же из семьи предателей, ей никогда не позволят возвыситься и обрести влияние.
— А мне… — пискнул Осберт, но папа повернулся ко мне и громко сказал:
— Ты хотела, чтобы я это тебе сказал? Это городское отребье только сейчас узнало про плен и казнь, а до Тарваля уже давно дошли слухи. Мы связывались с королем и пытались переубедить его — все бесполезно. Он готовит армию на случай вторжения Викнатора, и не станет прощать тех, кто однажды ослушался его и может снова переметнуться к врагу.
Его слова почти физически стучали по голове, я пыталась ухватиться за них, найти тайный смысл или еще что-нибудь, но натыкалась на безнадежность. Разум понимал это, но сердце все еще трепетало и надеялось.
— Но если в Ильмисаре будет много недовольных, они скорее примкнут к врагам, — сказала я.
— Скажи об этом королю, напиши ему еще раз! — снова повысила голос матушка.
— Хватит! — закричал отец, и мы застыли, как околдованные.
Спор длился еще долго, но удалось выяснить лишь то, что мы оказались брошены на произвол судьбы. Мириться с таким положением дел никто не хотел, родители старались придумать, как нам подняться, но рассуждали как лорд и его леди: ссылались на предков, былое положение и не хотели опускаться до открытия торговых лавок и брака детей с низкородными. Какая глупость! У нас не оставалось выбора, необходимо было хвататься за каждую возможность. Давно нужно было это сделать, а не сидеть в ожидании того, что кто-то одарит нас землями и замками.