Он застонал и принялся пинать воина, приговаривая:
— Тварь. Калсан. Да чтоб ты сдох.
Я отвернулась. Сердце больно билось, и от вида пинков становилось только хуже.
— Вот как?.. Как они оказались здесь так быстро?.. Почему я их не п-п-п… Да чтоб тебя духи выдрали!
Солдаты одобрительно посмеивались, а мне было противно. Не знаю, от чего, от всего, наверное. Трупы в черном едва виднелись в полумраке, по ним скользили тени. Казалось, что тела двигались… или не казалось?!
— Осторожно! — крикнула я, когда один из Теней поднял голову.
Поздно. Снова вспыхнул бледно-желтый свет и раздался пронзительный звон. Меня будто плетью огрели, усталость пропала; напряжение, дрожь, гнев… внутри появилась гремучая смесь. Я успела нырнуть в щель между гробами, и свет пронесся мимо. Раздались стоны и грохот — он попал в солдат, а затем пришел треск. Напоминало горящие поленья. От этого звука мурашки побежали по спине, он был странным, не к добру.
— Ублюдок! — взревел Стефан.
Я осторожно выглянула из-за гроба и увидела, что он пронзил мечом Тень. Но поздно, тот успел что-то сделать, ведь гроб лорда горел. Пришлось встать и присмотреться, этого не могло быть, здесь наверняка крылся обман или иллюзия. Нет, клянусь, камень горел! Плавился, как бумага. Это было магическое пламя, оно не источало жара, но за мгновение охватило крышку и та с шипением провалилась.
Стефан взвыл. Это был не крик, а дикий вопль страха. Он выгнулся и уронил меч, одна его рука исчезла! Теперь из рукава высовывалась белая дымка, как у духа. Его тело горело, пламя вот-вот перекинется на второй гроб.
— Помогите! Кто-нибудь, сюда! — Крик сам вырвался из моей груди.
Стефан вопил, пламя разгоралось. Я ничего не понимала, просто обежала гроб Нэмьера и стала толкать его. Нужно было что-то сделать, нельзя так оставлять, нельзя! Несколько стражников присоединились, мы топтались и толкали друг друга, но все без толку, слишком тяжелый.
— Помоги! — крикнула я и взглянула на Стефана.
Тот кривился и скалился от боли. От виска к шее у него ползла сияющая белая полоса, будто скальп снимали, и обнажала дым. Старое тело горело, новое умирало. Бедняга поднимал то, что осталось от рук, тянулся к огню и ворожил. Языки пламени уменьшались, но на время — не хватало сил, он не мог ничего сделать.
Я вцепилась пальцами в крышку гроба Нэмьера. Хотела поднять и вытащить его, но не вышло. Она будто приросла. Что делать? Не знаю, оставалось только рычать от усилий и толкать, толкать, толкать! Ноги скользили, в висках стучало от напряжения. Бесполезно, но что еще сделать?!
— Прочь! — послышалось рядом.
Я только и увидела, как отлетел в сторону стражник, что помогал. Его место занял Стефан, у него больше не было волос и половины лица, пустые рукава висели плетьми. Уродливый искалеченный кусок человека. Он стукнулся нагрудником о гроб, и камень впитал в себя магию. От нее кололо ладони, вибрировал воздух — лорд бросил попытки спастись и помогал Нэмьеру.
Гроб рванул в сторону, как испуганная лошадь. С удивительной легкостью он проехал по склепу и с грохотом ударился о стену. Я пролетела вперед и рухнула с другого конца возвышения, боясь оторвать взгляд от каменного ящика. Он в безопасности, но вдруг что-то случится? Вдруг еще кто-то жив?!
Стражники пришли в себя и топтались вокруг, грозно водя мечами в воздухе. Уже едва в сознании я обернулась к Стефану, но не успела. Увидела только, как со звоном упал на пол его нагрудник, да одежда прошелестела в воздухе. Лорда не было, сзади меня стоял новорожденный и напуганный дух, как говорил Нэмьер. Боги, я так злилась на этого юношу, почти ненавидела его, а он пожертвовал собой ради брата. Не стал тушить огонь, бросился мне на помощь, зная, что времени нет.
Склеп сотрясся от моего крика. Гайди умер, Стефан тоже, его брат был неизвестно где. Я кричала, пока в груди не оставалось воздуха. Затем снова и снова. Меня переполнял ужас, столько смертей, столько кошмара. Я крутила головой и задевала остатки горящего гроба, но огонь не жег. Он уничтожил то, что было велено, и исчез, не тронув меня, оставив одну, разбитой и напуганной.
Глава 10. Нэмьер
Я отвык от долгой верховой езды. Когда мир рухнул, стало тяжело выходить из замка и видеть убийственную мглу. Почти сутки в седле показались вечностью, тело ломило, а из-за монотонных движений хотелось рычать. Доспехи я недавно надел в лагере, но уже едва не сгибался под их весом. Меч сбоку и вовсе напоминал гирю. У богов недоброе чувство юмора — они создали вечно молодые тела, которые терзали усталость и голод. Если уж быть существом, как сказала Елена, то до конца, а не это.