Сейчас бы расслабиться, и плевать, если рухну на землю. Но нельзя — предстоял серьезный разговор, а страже требовался вид лидера. Двое воинов ехали по обе стороны от меня, тоже в доспехах. Как им удавалось держаться ровно? Уже стемнело, но вблизи хорошо виднелись их сосредоточенные лица и пронзительные взгляды. В каждом повороте головы читалась страсть и жажда действий. Такими и должны быть люди, а не куклами, в которые я их превратил. Да, они чувствовали, мыслили, но вяло, мы со Стефаном все украли.
Это вышло случайно, но я чувствовал муки, глядя в пустые глаза слуг. Нужно было убить себя и освободить Ашвейн, пока чары не завладели людьми так сильно. Но нет, мы тратили время на поиски спасения, да без толку. Мы всех отравили, и стражи смотрели бодро лишь из неясного понимания, что так нужно.
Я поднял взгляд на черный холм справа. Только россыпь звезд помогала понять, где проходили его линии. Ничего интересного, но было лучше смотреть в темноту и не думать о стражах и отце, который ужаснулся бы такому. Он был добрым правителем, а мы со Стефаном…
Хватит. Холм скрывал Варсат, следовало беспокоиться о нем и армии Калсана. Сперва нам сообщили об огромном войске, но там оказалось не больше пары тысяч человек. Они не отправили лазутчиков и не искали леса, чтобы сделать осадные оружия. Ничего не делали, просто встали лагерем и мозолили глаза стражникам на стенах.
Я ждал подобного, но надеялся, что Калсан решит захватить нас обычным способом. Судя по малочисленному войску — нет, он снова что-то задумал. Его целью был склеп, а этот спектакль должен был выманить сюда войска и оставить наш замок без защиты. Но тогда почему люди Калсана стояли на месте?
Я взглянул на ломаную линию гор, которая скрывала горизонт. В этом месте не так много проходов, мои духи заметили бы чужаков на них. Опасаюсь, что Калсан просто ждал меня. Справедливо, ведь Стефан слабо владел чарами и его нетрудно будет обмануть. Но как, раздери духи, как Калсан собирался добраться до склепа? Я поставил ловушки и духов для охраны, он не смог бы изучить местность сам, не смог бы подобраться к замку тайно, ничего не смог бы.
Хуже всего было непонимание. Я чувствовал себя глупым щенком и стискивал поводья. Голова уже болела от вихря мыслей — как? Зачем? Почему? Что делать?
Может, стоило сидеть дома? Я снова посмотрел в хмурые лица стражников. Казалось, от напряжения их глаза светились в темноте. От простых людей исходила теплая приятная аура жизни, мои же излучали только холод. Напоминало могильный мороз духов, но не такой явный, ведь их сердца еще бились, а разум просто дремал.
И мне следовало спрятаться за высокими стенами? Уверен, воины справились бы с горсткой вторженцев, которых и захватчиками не назвать. У них хватило бы и ярости, и инстинктов, и смутного понимания, что борьба идет за что-то важное.
Не хочу называть себя как-то — добрым, совестливым или еще что — но меня рвало на части от понимания, что люди будут умирать просто так. За существо из обледенелого замка, грозящее погубить весь мир. Мне не найти способа избавиться от этой напасти, даже Калсан не смог. Так в чем смысл губить своих и чужих воинов? В чем смысл продолжать эту борьбу? Даже если глава проиграет, то когда-нибудь вернется. Лучше уж прийти к нему и прекратить все разом.
Думаю, меня бы обрадовала возможность хоть как-то разорвать этот круг, но Елена… Проклятый Калсан, нарочно ведь столкнул нас.
Нет, я не откажусь от своих планов из-за нее, просто теперь исчезла привычная обреченность. Хотелось бы навсегда остаться с Еленой за стенами замка, но это невозможно. Да и жестоко будет замуровать ее рядом с собой.
Мы миновали еще несколько холмов и увидели поле. В темноте было трудно понять его размеры, но звездное небо не перечеркивали линии неровного ландшафта. Калсан связался со мной лишь однажды и сказал, что хочет поговорить здесь без охраны. Наверняка за нами наблюдали, но вряд ли речь шла об убийстве или похищении — уже бы набросились. Нет, Калсан хотел поговорить, поэтому я велел стражникам остаться, а сам направил коня во мрак.
Подковы звенели о камни. Впереди показалось что-то высокое и неровное, напоминало валун, за котором могли прятаться враги. Я сжал рукоять меча, ее твердость успокаивала, хотя бояться было нечего. После смерти отца Стефан повесился, целую ночь провисел в петле, трясясь и хрипя. Наутро его сняли, измученного, с жуткой бороздой на шее, но раны зажили; нас нельзя убить обычными способами. Калсан мог придумать что-то, но вряд ли все сведется к удару кинжалом из-за камня.