Будто мешок со спины сбросила. И Гайди не рассердился, наоборот, посмотрел на меня с теплотой и сказал:
— Я рад этому.
— Правда?
— Откровенно говоря, мне легче от того, что ты нашла себе компанию. Отправляясь к тебе в темницу, я боялся понять, что ты надеешься на что-то. В нынешних обстоятельствах это было бы неудобно.
Он наморщил нос, словно ожидая побоев. Стало обидно, что от меня втайне хотели отделаться, но как можно было злиться на этого человека? Он скорчил такую милую мордашку. Подойти бы и потискать; не скажешь, что напротив сидел беглый мятежник.
— Тогда давайте попросим Нэмьера развести нас? — предложила я.
Гайди рассмеялся и откинулся на спинку софы.
— И твой отец так легко переживет это? Помнится, у него была стальная хватка, наверняка за столько лет он придумал немало способов, как использовать наш брак.
— О, не сомневаюсь, но ему придется пережить эту потерю.
Мы смеялись, а я все не верила в избавление. С моим-то везением должен быть подвох. И он не заставил себя долго ждать — в дверь постучали, и Гайди небрежно крикнул: «Войди». Я ожидала увидеть слугу и даже не повернулась, пока не услышала знакомые шаги. Неторопливые, мягкие и заполняющие комнату. Проклятье, почему он ходил по замку сам, а не отправлял помощников, как все высокородные?
Мы с Гайди вскочили на ноги и поклонились Нэмьеру. Костюм для верховой езды тот сменил на светло-коралловую тунику с золотым узором на манжетах. Он блестел ярче, чем глаза, которые выглядели совсем тускло, а каменное лицо источало недовольство. Я не сделала ничего плохого, но так и чувствовала вину. Нэмьер застал нас вдвоем за милой беседой, наверняка смех разносился на весь коридор — что он подумает?
— Господин, неожиданно, — улыбнулся Гайди, — располагайтесь…
— Нам нужно поговорить наедине, — холодно бросил Нэмьер.
Он даже не взглянул на меня. Только утром был ласковым и добрым, а сейчас будто не узнавал. Но ведь чары этого места не действовали на него. Или… нет, не действовали, они с братом слишком отличались от местных. Значит, это из-за Гайди, не следовало мне приходить.
— Если позволите… — пискнула я. Нужно было показать, что мы лишь беседовали. — Господин, у нас есть просьба. Мы хотели попросить, чтобы вы развели нас.
Так он поймет, что здесь не могло быть ничего непотребного. Я ждала взгляда, улыбки, хоть чего-то, но Нэмьер лишь бесстрастно ответил:
— Ваши семейные дела подождут.
Мне показалось или он выделил «семейные»? Разве он считал меня чужой женой? Тогда зачем обнимал и целовал?
— Елена, — протянул Гайди, — это и впрямь подождет. А сейчас дадим господину возможность обсудить его тайны.
При этом он задержал на мне взгляд. Намекал на старый разговор: «Они управляют их жизнями и заставляют делать вещи, странные для непосвященных». Хотелось бы, чтобы здесь и впрямь крылась тайна. Я не переживу, если он просто играл со мной. В это не верилось, но тогда откуда этот холодный взгляд? Откуда мерное дыхание, словно утром ничего не было?!
Чем дальше я уходила от комнаты Гайди, тем тяжелее становилось. Вдруг я и впрямь размечталась, он ничего не обещал мне, не говорил, что привязан. Казалось, что его действия это и означали, но тогда что было в комнате? Вряд ли он стал бы притворяться перед Гайди.
Сейчас бы пнуть что-нибудь и освободиться, но не получалось. Это место и его льды высосали из меня все, Нэмьер давал силы, а теперь забрал их. К глазам подступили слезы, но я сдержалась — нет уж, хватит сидеть без дела.
Эделина была в моей комнате и расправляла на столе кружевную скатерть.
— Оставь это, — велела я, — иди в библиотеку и поищи что-нибудь о Рогире Дайли. Рогир Дайли, запомнила? Семейное древо… что угодно.
— Дайли? Я знала его, могу и так рассказать.
— Можешь?
Я присмотрелась к ней. Маленькая, хрупкая, с по-детски невинным личиком, но твердым взглядом. Не верилось, что такая много знала о казненном поклоннике Арантака. И как она могла помнить? Хотя помнила же Бригиту, Родарик тоже ее узнал: у меня давно сложилось впечатление, что память местных не пострадала, но они плохо ориентировались во времени и происходящем здесь и сейчас.
— Хорошо, рассказывай, — кивнула я и помассировала виски.
Голова гудела. Эделина щебетала что-то о семье Дайли и их дружбе с лордом. Этот Рогир почти поселился в замке и все относились к нему, как к третьему сыну лорда. Ничего интересного, пока она не упомянула Великое очищение:
— Король Ильмисара приказал провести его и у нас. Все и так знали, что семья Дайли поклонялась Арантаку. Думаю, лорд скрыл бы это, но король прислал своих наблюдателей. Ему ничего не оставалось, как казнить всех Дайли.