Плагг снова мрачнеет.
— Такого рода рыцарские решения… Она предупреждала меня, что рано или поздно это случится снова. Я бы предпочел, чтобы она ошибалась.
— Кто «она»? Тикки?
Плагг сужает глаза и, кажется, готов резко ответить, но Вайзз тихо прочищает горло. Черный квами бросает на него хмурый взгляд, а потом, похоже, тщательно взвешивает слова.
— Он собирается отказаться от своего Камня Чудес, — бормочет он, наконец. — Он знает, что таким образом нарушает все правила, но он хочет, чтобы кто-нибудь занял его место и мог помочь тебе, когда его не будет рядом. Он сказал тебе об этом, не так ли?
Я вздрагиваю. Сжимаю кулаки и храбро встречаю угрожающий взгляд Плагга. Он прикидывался бесчувственным и презрительным, но не беспокойство ли я различаю в его зеленых глазах?
— Да, он говорил мне об этом.
— Если это случится, у меня больше не будет с ним никакой связи, Ледибаг. Так что выпутывайся, как хочешь, но не дай ему упасть. У этого парнишки есть своя теневая сторона, и он гораздо более хрупкий, чем кажется. С его скелетами в шкафу, думаю, он уже пошел бы ко дну, если бы не встретил нас.
Я деревенею, тогда как Вайзз приближается одновременно с нерешительными и неодобрительным видом.
— Плагг.
Тот буравит меня зелеными глазами, обнажив клыки, и тут же добавляет:
— Берегись его решений не меньше, чем ваших врагов. Он уже принимал удары вместо тебя, Ледибаг, а времени остается мало. Я не знаю, как далеко он может зайти, чтобы защитить тебя, даже когда… снова станет гражданским. Как бы он ни верил в это, он не неуязвим.
— Плагг.
Голос Вайзза становится более громким, твердым и отчетливо порицающим. Остававшийся до сих пор крайне серьезным, Плагг хихикает. Он изображает элегантный пируэт, напомнивший мне поклоны Черного Кота.
— Берегись. Не вздумай забывать его.
Он присоединяется к своему товарищу, крутясь, жеманничая и гнусавя, будто его предупреждений никогда и не было.
— Вайзз, друг мой, у тебя есть еда? Я умираю с голоду!
Ни разу не оглянувшись, Плагг проходит сквозь стену. С извиняющимся выражением Вайзз еще раз кланяется и в свою очередь исчезает. Я стою, застыв, невольно оставаясь настороже. Я никогда не представляла себе встречу с Плаггом и еще меньше — в подобных условиях, но что именно сейчас произошло?
Я не решаюсь снова становиться Маринетт, не чувствуя себя спокойной, зная, что Плагг может появиться в любую минуту. Только добрую дюжину секунд спустя я снимаю трансформацию.
— Маринетт? Где мы? А Черный Кот?
Скорее всего, несколько трансформаций подряд были утомительными, и я достаю из сумочки печенье и протягиваю Тикки, которая радостно его принимает.
— Он по-прежнему разговаривает с Мастером Фу. Надеюсь, всё хорошо…
— Конечно, — отвечает она, жуя печенье. — Вспомни, как ты впервые пришла, как Ледибаг. Ты нуждалась во множестве объяснений. Для Черного Кота сейчас то же самое.
Меня преследует притворно беспечное выражение лица напарника: я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать, когда он заставляет себя держать лицо. Я обеспокоенно сажусь возле окна, которое выходит во внутренний дворик. Из-за окружающих зданий и постепенно садящегося солнца уже темно.
— Вайзз и Плагг хотят поговорить с тобой. Думаю, они ждут тебя в соседней комнате.
Грызущий звук резко прекращается.
— Плагг? Ты видела его?
— Угу. И он настолько же грубый и неприятный, насколько Черный Кот очаровательный. Теперь я понимаю, насколько мне повезло с тобой, Тикки.
— О… Маринетт.
Она издает странный смешок и садится рядом со мной на подоконник.
— Похоже, Плагг не изменился. Он часто производит такое первое впечатление.
Вместо ответа я вздыхаю, а потом хмурюсь. Минутку. Я сказала, что Черный Кот… очаровательный?
— Спасибо, Маринетт.
Она кладет мне в ладонь оставшуюся часть печенья и мечтательно смотрит на меня.
— Знаешь, квами, они как их Носители: у них много масок. Нужно время, чтобы по-настоящему понять, каковы они.
Она ободряюще улыбается мне, но что-то в ее глазах, в ее голосе говорит мне, что она немного встревожена. Отношение Плагга, больше чем его предупреждение, оставляет неприятный осадок. Пусть я и знаю, что Тикки боец — и ее горячность перед Мастером Фу еще раз это доказала, — я беспокоюсь, видя ее вдруг столь нерешительной.
— Тикки, всё будет в порядке?
— Конечно. Я очень давно его не видела, но знаю, чего ждать.
Она жизнерадостно смеется, чтобы успокоить меня.
— До скорого!
Она устремляется к стене, через которую ушли Плагг и Вайзз, и в свою очередь исчезает. Тишина в маленькой комнате вдруг становится давящей. Я осознаю, что уже очень-очень давно не оставалась вот так в одиночестве. Ощущение, по меньшей мере… странное.
Я облокачиваюсь о подоконник, разглядываю внутренний дворик, потом кидаю взгляд на телефон. Мне приходит в голову мысль позвонить Адриану, чтобы извиниться за свое отсутствие утром, и сердце тут же пускается вскачь. Потом я вспоминаю, что он забыл мобильник дома, и вздыхаю, разрываемая между облегчением и разочарованием.
От нечего делать я утыкаюсь лбом в скрещенные руки и закрываю глаза. С нападением акумы на музей и моим беспокойством за Черного Кота я почти не спала этой ночью, и тишина вкупе со сгущающейся темнотой постепенно погружает меня в сон.
«Выкручивайся, как хочешь, но не дай ему упасть. У этого парнишки есть своя теневая сторона… Думаю, он уже пошел бы на дно, если бы не встретил нас».
Поразмыслив, я понимаю, что Плагг ни больше ни меньше как попросил меня, чтобы я позаботилась о его Носителе, когда тот снова станет простым гражданским. Другими словами, он хочет, чтобы я умудрилась узнать, кто такой Черный Кот. Неудивительно, что Вайзз вмешался: с первого дня мы обязаны хранить тайну наших личностей. В конечном счете, Плагг на самом деле привязан к Черному Коту…
Черный Кот. Его собеседование длится целую вечность. Надеюсь, всё хорошо.
Я нахожу на шее талисман, который мне подарила Тикки на день рождения, и задумчиво верчу его в пальцах. Машинально откусываю печенье и невольно улыбаюсь.
Шоколад и корица. Тикки от него без ума, и я тоже.
I turn it over, I turn it over…
Я ищу мое спасение, снова и снова…
День +365
Тяжело дыша, с покрасневшими от холода щеками, я разглядываю здание, которое не видела много месяцев. Больше нет строительных лесов, никаких рабочих в саду, огражденном высокими стенами. Стекла заменили, крышу починили, фасады восстановили и тщательно перекрасили.
Я потрясенно подхожу к гигантским воротам из кованого железа: особняк словно новый. Будто совершенно ничего не произошло.
Ни в одном окне нет света. Большая лестница, ведущая к главному входу, завалена слоем белого снега, толстым и чистым. Особняк Агрестов кажется покинутым. Необитаемым. Я, наконец, опускаю голову, горло сжимается. Зачем? Я знаю, что его там нет. Это отсутствие неумолимо воскрешает мою боль.
Я разворачиваюсь, проклиная глупый порыв, приведший меня сюда. С тяжелым сердцем я продолжаю свою прогулку наугад по Парижу, скорее чтобы согреться и проветрить голову, чем с четкой целью. Когда я иду, всё временно стирается. Если бы не шел снег, если бы город не был гордо одет в красное и черное, я могла бы посчитать эту прогулку почти успокаивающей. Но что еще я могу сделать? Вернуться сегодня в лицей — выше моих сил. Вернуться домой и встретить огорченный взгляд родителей? Еще хуже.
Я глубоко вздыхаю. Скорее бы всё это закончилось. Затихла бы суматоха из-за Дня памяти. И мы бы вернулись к более простым… более нормальным будням.
Я чувствую, как под курткой ко мне прижимается сумочка. День обещает быть длинным, а у меня ничего нет, чтобы пообедать. С комом в горле я захожу в супермаркет.
Когда мои покупки спрятаны от снега в рюкзаке и я продолжаю путь, я позволяю мыслям бродить. Вопреки погоде, на улицах Парижа полно народу. Я позволяю движению нести меня, пока не замечаю, что направляюсь туда — постепенно, незаметно. Потому ли, что всё больше прохожих тоже двигаются к тому месту?