Когда рыдания Маринетт, наконец, немного успокаиваются, Сабин тихонько шепчет мне:
— Мы узнали про твоего отца и гувернантку, Адриан. Нам очень жаль.
Том позади Маринетт подкрепляет слова жены успокаивающим взглядом.
— Если тебе что-нибудь нужно, малыш, дай нам знать.
Я перевожу взгляд с одного на другого, горло сдавило. Не в силах говорить, я просто с благодарностью киваю. Предательские слезы возвращаются. Натали…
…Отец.
Глаза жжет, и в итоге я скрещиваю руки на матрасе и опускаю на них голову. Плагг дрожит под моей футболкой, прижавшись к бинтам. И пока Маринетт плачет и стонет по поводу этой подруги — бесконечная литания, которую ее родители, должно быть, едва понимают, — я тихо даю волю слезам.
Я засыпаю измотанный, держа Маринетт за руку, убаюканный постепенно затихающими рыданиями моей Леди и тихим пением, что шепчет ей мать.
День + 3.
День + 11.
Снег растаял. Потеряв белое покрывало, город кажется как никогда серым и грязным.
Вдали, на берегу Сены громадная стройка Лувра выделяется из серого кратера посреди османовских зданий и запруженных авеню. Несколько кранов уже возвышаются над развалинами: работы по расчистке начались без промедления — символ ажиотажа, который охватил столицу всего несколько дней спустя после нападения Изгнанника и периода национального траура. Остатки дворца были закрыты для посетителей, пока не будут восстановлены или укреплены, однако в полный ход идут обсуждения, чем можно заменить зияющую дыру на месте Пирамиды посреди двора Наполеона. Некоторые хотят восстановить точно, как было, другие предлагают создать небывалый памятник пропавшим без вести. Скоро будет организован референдум…
Потерявшие память, а значит, неспособные предоставить какую-либо информацию о ночи сражения, бывшие акуманизированные один за другим были отпущены ведущими расследование властями. У большинства лишь легкие раны. Аликс отделалась простым сотрясением и сломанной рукой, у Нино останется звон в ушах после травмы черепа.
Церемонии отдания памяти в последние десять дней следовали одна за другой, и на данный момент немногие осмеливаются включить Черного Кота и Ледибаг в официальный список жертв. Но в СМИ, как и в соцсетях, надежда понемногу гаснет. Звонки гражданских на радио по поводу возвращения «главных героев» становятся всё реже. В новостях о нас начинают осторожно говорить в прошедшем времени.
— Мы не можем игнорировать настойчивые слухи, касающиеся месье Габриэля Агреста. До сих пор правительство отдавало дань памяти жертвам и восхваляло мужество Ледибаг и Черного Кота, чтобы подбодрить население. Но очень скоро наступит время вопросов. Мы должны подготовить защиту, каким бы ни был результат расследований. На кону будущее компании и всех ее сотрудников.
— А что насчет Адриана Агреста?
— Несколько лет назад месье Габриэль Агрест составил завещание. В случае, если с ним что-либо произойдет, он просил, чтобы его наследник был помещен под нашу прямую опеку. Он получит свое место в Исполнительном совете, как только достигнет совершеннолетия.
— «Наследник» вообще-то здесь.
Мой комментарий был встречен глубокой тишиной. Оторвавшись от панорамного окна и вида на Париж внизу, я глубоко вдыхаю и встаю с кресла, сжав зубы. Я намеренно перестал принимать обезболивающие перед этим собранием, чтобы прояснить мысли, и нога причиняет дикую боль. Медленным, но, надеюсь, уверенным шагом, я, стуча костылями, подхожу к гигантскому лакированному столу из эбенового дерева. Дюжина сидящих за ним мужчин и женщин молча наблюдают, как я устраиваюсь среди них.
Стараясь оставаться невозмутимым, я вежливо разглядываю их одного за другим, следя за эмоциями, реакцией.
— Есть предложения, которыми вы хотели бы поделиться с нами, месье Агрест? — сквозь зубы спрашивает президент Исполнительного совета, приподняв бровь.
Я посылаю ей приветливую улыбку. Совет не ожидал, что я буду присутствовать на этом чрезвычайном собрании, я это прекрасно понял по удивленным замечаниям и поспешным соболезнованиям, которые встретили мое появление в главном офисе компании Агрест. Я кивком благодарю месье Г., который любезно забирает мои костыли и отступает на несколько шагов, молчаливый как всегда. Никогда еще я не был так рад чувствовать его неизменное присутствие за моей спиной.
Я незаметно распрямляю плечи перед собранием руководителей, выражения лиц которых варьируются от сердечного равнодушия до явной досады. Хочется надеть маску развязанного Черного Кота, чтобы скрыть чувство неловкости, но уроки Натали по связям с общественностью и управлению будут мне здесь гораздо полезнее.
— Расслабьтесь, я с удовольствием доверяю вам бразды правления компанией, — объявляю я. — Я пока не обладаю знаниями, чтобы занять место моего отца, и еще меньше его талантом дизайнера. Однако я хотел бы знать, каковы ваши будущие действия, касающиеся компании, а особенно Модного дома Агрест, от которого я завишу.
Врачи говорят, я пока не в том состоянии, чтобы возобновлять учебу. И я собираюсь провести это ниспосланное провидением свободное время рядом с Маринетт, вместо того, чтобы терпеть обычные бесконечные фотосессии, как всякий раз на каникулах.
Напряжение некоторых плеч за столом расслабилось. Вице-президент закрывает папку, скрещивает на ней руки и отвечает мне любезной улыбкой.
— Ваш отец уже отобрал и воспитал потенциальных преемников среди лауреатов его школы. Мы скоро начнем необходимые испытания, чтобы выбрать, какой дизайнер встанет во главе Дома Агрест во время будущих показов. Будьте спокойны, Адриан, смена обеспечена. Вместе с тем, мы хотели бы предложить вам приостановить вашу карьеру модели, по крайней мере, до вашего полного выздоровления.
Я сдерживаю насмешливую улыбку. Серьезно, разве мои синяки и костыли не стали бы чудеснейшим дополнением, чтобы блистать перед камерой?
Мой собственный цинизм мне отвратителен…
— Вы всегда можете возобновить эту деятельность в Лондоне через несколько месяцев, если, конечно, желаете.
— Лондон? Почему Лондон?
— Несколько недель назад месье Агрест принял меры, чтобы вас зачислили в пансион CATS Cambridge. Уровень обучения там гораздо выше, чем в парижских коллежах и лицеях, но ваш отец считал, что вы прекрасно способны выдержать такой уровень требований. Для будущего главы компании лучшего и пожелать невозможно.
Я стараюсь сохранить спокойствие, но на самом деле поражен. Отец говорил мне о крупных подготовительных школах, которые лондонцы называют «CATS» — единственное во всей истории, что могло вызвать у меня улыбку. Но обучение там настолько престижно, что крайне дорого стоит, и я думал, что поступлю туда только после выпускных экзаменов в лицее.
Когда проходит удивление, я чувствую укол в сердце. Отец говорил, что я буду сопровождать его в деловых поездках, чтобы учиться рядом с ним. На самом деле, он хотел поместить меня в надежное место в Англии, а потом вернуться в Париж и напасть на Ледибаг и Черного Кота с помощью более сильных, менее осторожных акуманизированных. Если бы я не увидел его мысли перед смертью, я бы даже мог подумать, что он просто хотел избавиться от меня. Меня, кого он считал беззащитным.
Какая ирония…
— Вам бессмысленно получать аттестат во Франции, Кембридж требует, чтобы вы прошли курсы по наверстыванию материала этим летом в их стенах, чтобы окончательно утвердить ваше зачисление в сентябре. Ваш переезд будет возможен в конце следующей недели. Вы сядете на самолет, как только мы получим согласие врачей. Мы уже связались с медицинской командой в Лондоне, вы продолжите там вашу реабилитацию во время подготовки…