— Но я уже задал вопрос. Зачем скрывать от него, что это он — избранник твоего сердца? Вы были на таком верном пути, чтобы всё сказать друг другу в день его отъезда!
Я вздыхаю, сдаваясь. Ставлю костыли обратно и падаю спиной на кровать. Глядя на потолок, я долго подбираю слова.
— На самом деле… это было бы несправедливо. В тот день я действовала импульсивно. Когда… поцеловала его.
Плагг издает раздосадованное «о». Бросив взгляд на стол, я отмечаю, что он обеспокоен, если не подозрителен.
— Ты жалеешь, Носительница?
— Вовсе нет, — искренне отвечаю я. — Но просто… в тот момент, я уже ни в чем не была уверена.
…С чего начать?
— Он принял меня такой, какая я есть, Маринетт и Ледибаг, без колебаний, без условий. У него это заняло лишь несколько часов. Тогда как я… даже через три недели мне было сложно свыкнуться с этим, осознать, что Черный Кот и Адриан — один и тот же человек. Поэтому я ничего ему не сказала. Я хотела быть уверенной в себе, быть уверенной, что не ошибалась насчет него… и насчет нас.
— Как это? Он один и тот же парень! Из-за чего колебаться?
— Именно, что нет, Плагг. Тут всё сложнее, и он первый сказал мне это. Ему удавалось быть собой только в облике Черного Кота. Адриан был для него как маска, фасад. Нечто, что душило его в повседневной жизни.
Плагг закатывает глаза, нетерпеливо стуча хвостом.
— Какая мелодрама. Но я узнаю его в этом, смотри-ка… И его жизнь не всегда была веселой, это правда.
Я взволнованно сжимаю кулаки. Я снова вижу Адриана, одинокого под зонтом, в тот пятничный вечер в начале каникул. Я вспоминаю свое тогдашнее глупое бормотание, и щеки краснеют. Это был его последний школьный день в Париже, и задним числом я вспоминаю, что он явно хандрил весь день. Я наивно списала это на стресс, связанный с предстоящими соревнованиями по фехтованию.
— Я думала, что знаю и понимаю Адриана лучше всех… И однако он больше месяца готовился к отъезду, а я совсем не заметила его переживаний. Вместе с тем я считала Черного Кота утомительным, волокитой и порой даже безответственным. Я не сумела провести параллель, когда напарник уже говорил мне о своем отъезде. Я не узнала Черного Кота. Однако должна была. Всё на то указывало.
Плагг раздраженно щелкает языком:
— Ты накручиваешь себя на пустом месте, Носительница. И если тебя это утешит, вы оба промахнулись, что один, что другой.
— Возможно… В конце концов, это неважно.
Я вздыхаю, сумев, наконец, облечь в слова то, что так давно мучит меня:
— Я любила Адриана, это правда. Я любила его уже тогда, когда едва знала.
Настоящая любовь с первого взгляда, как в кино. Спонтанная, по совершенно глупому поводу — одолженный зонт! — о котором он, вероятно, даже и не помнит. Мощное, искреннее чувство — и абсолютно не рассуждающее — к идеальному мальчику, которого изображали СМИ и который на одно мгновение раскрыл мне то, что я считала его единственной слабостью.
«Я никогда раньше не ходил в школу. У меня никогда не было друзей. Для меня всё это… немного в новинку».
Это закрыло мне глаза на всё остальное: я не догадывалась о темной стороне Адриана, не обращала внимания на других парней… и еще меньше на моего напарника.
— В таких условиях я никогда не заинтересовалась бы Черным Котом, никогда не посмотрела бы на него иначе, чем на напарника по миссиям и хорошего товарища. А потом случилась та ночь. Изгнанник, наше сражение, раскрытие личностей… высшая форма и…
…И твое исчезновение!
С тяжелым сердцем я качаю головой. Медленно сажусь, пытаясь разобраться в том, что я помню о крайне смутном времени «после».
— Когда мы были в больнице, я была нужна ему, он был нужен мне. Мы утешали друг друга, и некоторое время мне было этого достаточно. Знать, что он рядом…
…знать, что он любит меня…
— …настоящая движущая сила, чтобы помочь мне справиться со всем остальным. Но когда он сказал, что уезжает навсегда, я, наконец, принялась размышлять обо всем, что он внушал мне, и я начала чувствовать себя… виноватой. А что, если я была готова принять Черного Кота только потому, что осознала, что это Адриан? Я знала, как важна для него роль Черного Кота, но я-то раньше влюбилась в Адриана. И я испугалась. Испугалась ошибиться, испугалась, что мои чувства к Черному Коту окажутся в итоге лишь мимолетным увлечением. Я боялась обнаружить, что Адриан не существовал на самом деле, что это была лишь роль, которую он играл. Я боялась осознать однажды, что Черный Кот привлекал меня лишь как напарник. И боялась, что будет слишком поздно отступать, не причинив ему боли, ему, так уверенному в том… в том, что он испытывает ко мне.
«Всегда. С миссии Каменное Сердце».
— Поэтому я ничего не сказала ему о моей любви с первого взгляда. Сначала я хотела быть уверенной в собственных чувствах. Я хотела быть уверенной, что принимаю Черного Кота таким, какой он есть на самом деле, а не просто потому что он Адриан. Я хотела сначала научиться узнавать его и ценить… Его, так отличающегося под маской.
Я торопливо вдыхаю, ошеломленная собственными словами. Я подбирала слова, но в конечном итоге это оказалось так просто!
Плагг странно молчалив. Он положил начатую плетенку. Он почти театрально моргает и встряхивается, но я чувствую, что он шутит лишь наполовину.
— О, эти люди, — наконец, рычит он. — Вечно усложняют себе жизнь! Вы… Вы удручающие!
Я нервно смеюсь, тогда как он оцепенело продолжает:
— Ненормальные, что один, что другой. Я видел Носителей, способных заморачиваться на мелочах; тех, которые считали друг друга лучшими врагами; тех, которые кружили друг вокруг друга, когда уже были женаты на других; и тех, которые бегали друг за другом, не признаваясь в этом себе. Но вы, вы еще даже не в полулегком весе, однако уже выигрываете первенство! По уши влюбленные друг в друга, но вечно выдумывающие проблемы на пустом месте!
Я глубоко вдыхаю, на сердце невероятно полегчало.
— Возможно… Наверняка. Но теперь я вижу яснее.
Взяв мобильник, я открываю галерею и старые альбомы, перенесенные из моего предыдущего телефона. Я просматриваю бесчисленные фотографии Адриана, которые я в то время терпеливо собирала.
— Я любила эту грань Адриана — и по-прежнему люблю сегодня, даже если он продолжает впечатлять меня, и даже если ему нравится видеть себя иначе. Это фасад, я понимаю. Но Черный Кот…
Я открываю новый альбом, более поздний, который я составила главным образом благодаря интернету. Плагг приближается, и я показываю ему последние существующие фотографии нашего дуэта в действии, а именно — сделанные на Марсовом Поле во время эвакуации города. С тяжелым сердцем я охотно пропускаю те, на которых выделена Ледибаг, и останавливаюсь на тех, на которых внимательный Черный Кот сидит на краю крыши, наблюдает за теми, кого общественность назвала «Новыми Героями». В тот момент мы готовили атаку в Париже-Пикселе…
— Уже тогда его отъезд всё ставил под вопрос. Больше года мы работали бок о бок. Возможно, мы не были на одной волне в плане чувств, и не знали имен друг друга, возраста, адреса или даже, чем мы занимались в жизни, но это никогда нам не мешало доверять друг другу и идти вперед, миссия за миссией, акума за акумой.
Я пролистываю альбом и попадаю на гораздо более старые фотографии. Каким тщедушным он был вначале! Он был едва-едва выше и крепче меня…
— Во время сражений мы понимали друг друга почти без слов. Что за важность, что порой он бывал волокитой или балагуром, я без колебаний доверила бы ему свою жизнь. Такое доверие у меня было только к родителям и… к Тикки.
Мне тебя не хватает!
Я сжимаю зубы и проглатываю обычный комок горечи, который появляется от этой мысли.
— И он тоже доверял мне с самого начала. Он душой и телом отдавался Ледибаг и нашей миссии. Из-за меня он столько раз был ранен. Ради моей безопасности он даже готов был отдать свой Камень Чудес, забыть то, что было его свободой. И в ту ночь он несколько раз едва не умер, нас загнали в угол. Но я поняла, что ни за что на свете не хочу видеть рядом никого другого, кроме моего Черного Кота.