Who am I?
Going to tell you stories of mine
Who am I?
Я неподвижно стою на коленях в снегу, тяжело дыша, с колотящимся сердцем. Я почти слышу скрип снежинок, оседающих на мой костюм.
«Я люблю тебя».
У меня горит лоб там, где его касались губы Черного Кота.
«Возможно, ты уже знаешь».
В ушах звенит. Голова кружится. Я резко вдыхаю, горло стискивает нервным иканием. Нет. Нет, я не знала.
Я не знала… правда?
Правда?
«И я догадываюсь, что это не взаимно. Неважно. Я просто хотел сказать».
Я медленно поднимаюсь, оглушенная, шатающаяся. На полпути к двери следы Черного Кота вдруг становятся другими. Эта простая констатация еще сильнее сжимает мне горло: он должен был догадываться, что так я не последую за ним.
«Неважно».
Я сжимаю кулаки, в голове пусто. Как это? Как это «неважно»? Я не имею права слова, да? Мой ответ не имеет никакой ценности, да? Но почему вдруг только он должен решать? А если я хочу ответить, тоже швырнуть ему правду в глаза, а потом бросить на произвол судьбы? А если я хочу…
…Но сказать ему что, на самом деле?
«Я люблю тебя, Ледибаг».
У меня снова прерывается дыхание. Я рефлекторно открываю коммуникатор в йо-йо и пытаюсь позвонить ему. Конечно же, безрезультатно. Должно быть, он ушел в гражданском облике.
— Хотите поиграть в кошки-мышки? Оставьте сообщение!
От игривого голоса — не говоря уже о словах, — который он использовал для своего автоответчика, на меня накатывает волна гнева: я никогда еще так не ненавидела то, что не могу связаться с ним напрямую. И что теперь?
И что теперь?
— Черный Кот? Это я… Я…
Я оставляю ему хаотичное сообщение. Голова пуста, я сама не понимаю, что несу, и у меня не хватает терпения подобрать лучшие слова. Я киплю внутри. Прервав связь, я испытываю почти облегчение. Но тишина становится еще более невыносимой.
Я уже не знаю, что чувствую. Я лишь думаю, что никогда это не должно было произойти вот так. Никогда. А если начать всё заново, вернуться назад? В ту эпоху, когда он преследовал меня своими двусмысленными шуточками сердцееда, а я одергивала его без малейших колебаний? В ту эпоху, когда ни разу не встал бы вопрос о танце под снегом, о трогательном обещании, о выходе в люди инкогнито…
…о разлуке, об отъезде навсегда?
«Я люблю тебя».
Я прикусываю губу и обхватываю руками голову. Лоб по-прежнему горит, щеки невольно теплеют. Я молча ругаюсь. Проклятый, проклятый Черный Кот!
«Прости меня».
Он не имеет права и знает это. Не имеет права говорить мне такое. Не таким хриплым нерешительным голосом, не в такой манере — ускользающей и такой непохожей на то, к чему он меня приучил.
Не Ледибаг, которая лишь маска, картинка, идеал, который я не хочу — не могу — воплощать вечно.
Он не может так поступать, когда я не в состоянии последовать за ним. Не когда нам остается лишь неделя. Не когда я уже вдруг ни в чем не уверена!
— Тебе надо бы вернуться домой, Ледибаг.
Я подпрыгиваю, возвращаясь к реальности. Передо мной стоит Мастер Фу, Вайзз сидит у него на плече. Я даже не слышала, как он подошел. Их накрывает прозрачный слегка золотистый купол, защищая от ливня снежных хлопьев, и по ауре, которую он излучает, я догадываюсь, что это работа квами. Старик посылает мне озабоченный взгляд из-под импровизированного зонтика.
— Это был тяжелый день, — покорно вздыхает он. — Больше ничего нельзя сделать. Возвращайся домой. Завтра будет новый день.
Я храбро расправляю плечи и молча киваю. От огорченного выражения Вайзза у меня сжимается сердце.
— Мне жаль.
— Не так, как нам, Ледибаг. Не так, как нам…
В его голосе бесконечная горечь, когда он жестом отпускает меня.
— Черный Кот ушел. Ты можешь войти забрать свои вещи.
Я прощаюсь с ним слишком высоким голосом. За один день он словно постарел на десять лет.
С тяжелым сердцем я ухожу к двери, меня вдруг охватывает дрожь, и я удивлена, как холодно на улице. Не знаю, как долго я там оставалась, снова и снова перебирая в уме случившееся. Но последний сумеречный свет скоро погаснет, и следы Черного Кота уже почти стерлись.
Вернувшись к своей сумке, я снимаю трансформацию. Молчание Тикки вкупе с грустным взглядом едва не лишает меня самообладания: теперь я знаю, о чем они говорили с Черным Котом. Сжав зубы, я надеваю анорак, вешаю на плечо рюкзак, прохожу через квартиру Мастера Фу и, не оглядываясь, выхожу за дверь.
Такое чувство, словно рухнуло всё, в чем я была уверена, кроме трех вещей.
Черный Кот любит Ледибаг.
Через девять дней Черного Кота здесь больше не будет.
А я никогда еще так не торопилась дожить до трех часов завтрашнего дня.
Who am I, darling for you?
Who am I?
Could be a burden in time, lonely
Who am I, to you?
«Хотите поиграть в кошки-мышки? Оставьте сообщение!»
Опять этот игривый тон. Я закрываю коммуникатор, в горле стоит ком. Я откидываю голову назад, на дверь, выдыхаю и бормочу:
— Тикки, снять трансформацию.
Меня покрывает привычная волна мурашек. Когда я снова открываю глаза, Тикки грустно смотрит на меня.
— Маринетт? Хочешь поговорить?
Я качаю головой, и ее усики опускаются сильнее. Мы молчали в метро весь обратный путь. Едва дверь квартиры закрылась за мной, я запустила трансформацию, и она не пыталась протестовать. Никаких вопросов, лишь смирение. Она знает. Вероятно, он всё ей сказал, когда они разговаривали во дворе у Мастера Фу.
Но мой коммуникатор молчит. Черный Кот не отвечает. Черный Кот не перезванивает мне.
Я прохожу по пустой квартире — родители в магазине, до закрытия остается еще добрый час. Тем лучше, я хочу просто побыть одна.
Я поднимаюсь в свою комнату и швыряю рюкзак в угол. Не в состоянии сидеть на месте, я начинаю метаться из стороны в сторону с бесполезным телефоном в руках.
«Прости меня».
Борюсь с желанием снова стать Ледибаг, чтобы проверить коммуникатор — еще раз. Но что-то мне подсказывает, что Черный Кот не свяжется со мной этим вечером. Не после того, что сказал. Не после того, как вот так сбежал…
Я кое-как цепляюсь за мысль, что мы созвонимся завтра в три часа, как договорились. Потом мое сердце пропускает удар. А если он решит не делать этого?
А если я больше не увижу Черного Кота до его отъезда? Нет! Хоть бы Бражник снова атаковал. Тогда Черный Кот, по крайней мере, будет обязан появиться…
Я испуганно перестаю ходить туда-сюда. Что на меня нашло желать такого?
— Маринетт?
Сидя на моем столе, Тикки смущенно смотрит на меня.
— Нам надо об этом поговорить, тебе не кажется?
Я мотаю головой. Нет, это слишком личное. Или слишком глупое, я уже не знаю…
Я всё еще слышу то радостный, то хриплый голос Черного Кота, как он подавлял рыдание. Я еще чувствую его руки на моих плечах, его волосы, удивительно мягкие и тонкие, на моей щеке.
Его шепот, бесконечно благодарный за самую простую вещь — дружескую встречу.
«Я уже не верил… Спасибо!»
Его губы на моем горящем лбу.
«Я люблю тебя».
Мое сердце бешено колотится, руки дрожат. Это как с Адрианом, но мощнее, почти болезненно… и это раздражает меня, поскольку в этом нет смысла. Я стараюсь медленно размеренно дышать, чтобы успокоиться — без особого результата. Я поднимаю глаза и новым взглядом окидываю комнату, а потом застываю.
Адриан.
Фотографии Адриана повсюду. Я никогда не осознавала, что их столько. Стена над столом покрыта ими. Подумать только, он был сегодня утром здесь… чтобы увидеть меня — меня, Маринетт.
«Я люблю тебя, Ледибаг».
Почему мне вдруг стыдно? И какая связь между Адрианом и тем, что произошло во дворе? Я знаю, что чувствую. Черный Кот — мой друг, возможно, даже лучший друг, но он видит во мне лишь поборницу справедливости. Тогда как Адриан, он…
Он?..
С опустевшей головой я сажусь за стол. Я уже не знаю, что со мной. Я рефлекторно хватаю браслет-талисман, который подарил мне Адриан, и катаю его в ладони; на сердце тяжело, а живот скручивает непонятным страхом. Я закрываю глаза.