====== Глава 26. Метаморфоз. Эпилог, благодарности... и, возможно, кое-что еще ======
От автора:
Выложенные в интернете истории живут вечно, читаемые в любое время дня и ночи, от одного до другого края Земли. И, кстати, возможно, кто-то читает эти строчки в то же мгновение, что и вы?
Что точно — так это то, что история ничего не стоит, если никто ее не читает и не комментирует. Так что большое спасибо тем, кто читал, оставлял комментарии и ставил лайки! Вы не представляете, насколько это потрясающее чувство знать, что твою историю ценят.
Хочу предупредить: эта глава — как конец некоторых старых книг: остается еще значительное количество страниц, но вас ждет не только история. Потом следуют немного странные благодарности… и сюрприз для самых мечтательных среди вас.
Белый, красный, черный — Эпилог
Метаморфоз
Музыкальное сопровождение: «Building Light» Philippe Briand, Gabriel Saban, Anne-Sophie Versnaeyen — https://youtu.be/lXi8xA1BxZs
..?
— Мама! Мама, ты уезжаешь? Ты же только вернулась!
Оно опять начинается. Почему?
Я знаю этот момент наизусть. Я знаю, что попытка вмешаться ничего не изменит. Я знаю, что она ограничится тем, что улыбнется мне, махнет рукой, не глядя мне в глаза. Потом быстрым шагом уйдет к своему лимузину, держа в руке дорожную сумку. Она сядет на заднее сиденье, исчезнет в дорожном движении.
И на этом всё закончится. Я уже знаю. Я пережил это столько раз — и в мыслях, и во снах.
И, однако, не могу не сделать этого: зову ее с крыльца, с высоты мраморной лестницы. Я слежу за тем, как она неуверенно поворачивается, как бегает ее взгляд. Всего один раз. Еще один раз!
Посмотри на меня. Поговори со мной. Это всё, что мне останется от тебя…
Она разворачивается. Она великолепна в своем белом костюме. Золотистые волосы колыхаются на ветерке, ласкают ее плечи. Взгляд зеленых глаз бродит по гравию аллеи, словно не решаясь подняться на меня. Горло сдавливает — я не могу больше ничего сказать, иначе я разрыдаюсь. Мне не хватает ее. Мне так ее не хватает.
Так сильно!
Ее сумка падает к ногам, и я удивленно вздрагиваю — это что-то новое. Она возвращается к лестнице, поднимается по ней, величественно цокая шпильками. Дойдя до крыльца, она нависает надо мной, и я инстинктивно делаю шаг назад. Я не помню, чтобы она была такой высокой.
Ее взгляд — открытый, нежный — направлен прямо в мои глаза. Я смотрю в ответ, онемевший, захваченный врасплох. Тогда она опускается на одно колено и прижимает меня к себе. Мой подбородок ложится ей на плечо, маленькое, но надежное, успокаивающее. Ее волосы щекочут меня, мягкие и тонкие. Ее аромат обволакивает меня, узнаваемый из тысячи.
Она вздыхает мне на ухо:
— Адриан. Мой Адриан. Мне жаль, я должна уйти. Это важно. Поверь, я предпочла бы всё отменить.
У нее ровный, мелодичный голос. Мои глаза наполняются слезами, когда я сжимаю ее дрожащими руками.
— Тогда останься!
— Я не могу. Мой мальчик, мой маленький. Мой малыш, мой Адриан. Будь уверен, я люблю тебя. Я люблю тебя… И всегда буду любить.
Эта литания слов успокаивает, но звучит странно и необычно знакомо — кажется, она уже говорила мне нечто подобное, но это было очень давно. Ее рука зарывается в мои волосы, удерживает меня, когда она целует меня в шею, а потом в щеку.
— До свидания, — шепчет она.
Она встает и разворачивается. И возникает внезапное ощущение, будто она уносит с собой все мои силы, и я шатаюсь, с трудом держась на ногах. Однако она оставляет мне уверенность, необъяснимую и стойкую. Ощущение, которое укрепляется по мере того, как она удаляется.
Это ее голос, ее запах, ее присутствие. И однако…
И однако!
— …Ты не моя мать.
Сцена слишком реалистична — это не сон и не воспоминание. Это смесь того и другого, это… нечто иное.
— Кто ты?
Стук шпилек замер. Сжав кулаки, я, наконец, набираюсь храбрости поднять голову. Она молча смотрит на меня без всякого выражения, стоя внизу лестницы.
— Ты ведешь себя, как она, говоришь, как она. Но она не обнимала меня в тот день. Она не делала этого уже несколько месяцев. Кто ты?
Она начинает улыбаться, и вдруг становится очевидным: это не моя мать — больше не моя мать. Я никогда не видел ее с таким тоскливым, хотя и нежным выражением.
Она больше не двигается, не говорит. Спустя долгое, долгое мгновение, она просто протягивает ко мне руки, слегка раскрыв их, ладонями к небу. Я чувствую себя обязанным сделать то же самое.
Вначале ничего не происходит. Потом вдруг словно что-то невидимое ласкает мои руки. Что-то легкое, едва ощутимое, словно вуаль. В то же мгновение все мои силы возвращаются, и добавляются новые. Мужество, любовь, нежность, радость — всё это неожиданно и с несравненной мощью. Оно настолько сильное, настолько чистое, настолько истинное, что у меня выступают слезы на глазах.
И от неуместности этого жеста мое сердце подпрыгивает. Дежа вю!
Лувр в огне. Исцеляющие вибриссы. Пара синих глаз без зрачков, но несомненно нежных.
Ты…
Сад, особняк, ее силуэт — всё растворяется во вспышке, уносится порывом ветра. Словно свеча, которую задувают, но вместо темноты вездеприсутствующим становится ослепительный свет.
Кто-то шепчет мне на ухо. Ее присутствие, до тех пор прозрачное, становится вибрирующим. Она парит вокруг меня, во мне. Словно она всегда была здесь, задолго до начала сцены. Можно только поражаться, как я не заметил ее раньше!
— В твоей душе столько грусти. Я просто хотела принести тебе немного счастья.
Но она уже исчезает. Она выскальзывает сквозь пальцы. Постой. Постой!
Ты…
— Позаботься о них, Адриан.
Она испаряется. Мои веки тяжелеют. Я едва успеваю выкрикнуть ее имя, прежде чем провалиться.
Ты…
«…Тикки!»
День +366.
Я вдыхаю, поморщившись. У меня болит всё. Кровать откровенно неудобная…
Сбитый с толку, я с трудом открываю глаза. Не сразу узнаю место. Люди занимают соседние диваны, другие спят прямо на полу, как я, завернувшись в одеяла. Я наполовину выпрямляюсь, растерянный, когда меня останавливает стон рядом. И я, наконец, вспоминаю.
Праздник у Альи. Партия в карты. И…
…Маринетт!
Она здесь, прижавшаяся ко мне. Я глупо улыбаюсь в полумраке: у меня осталось смутное воспоминание о моменте, когда она забралась ко мне под одеяло. Я собираюсь лечь обратно рядом с ней, как вдруг по моей щеке скользит что-то влажное. Слеза. Мое лицо всё в слезах. Я поспешно вытираю их, чувствуя себя неловко. Что со мной происходит?
Прерывисто дыша, я пытаюсь вспомнить. Я знаю, что видел сон. И что он был важным, и напряженным, и немного пугающим тоже, и прежде всего великолепным. Но…
Но… что?
Что-то шевелится на периферии моего зрения. Плагг сидит на подоконнике, спиной к комнате, выглядя полностью погруженным в созерцание того, что находится снаружи. Так он слишком заметен. Не став окликать его, чтобы не разбудить остальных, я выскальзываю из-под одеяла и пробираюсь к нему. Он вздрагивает и оборачивается, почувствовав мое приближение. Его глаза — и изумрудный, и тот, который был ранен, и с тех пор остался белым — чуднó блестят. Черный бархат кожи под его глазами перечеркнут влажной полосой.
Ему тоже снился сон. Я знаю, чувствую.
— Что ты видел? — бормочет он.
— Я… Я не уверен. Но она… она была здесь, а?
Он молча кивает. Его взгляд странно неподвижен, словно он еще не до конца проснулся.
— Почему? Почему сегодня? — едва слышно хриплю я. — Почему так?
— Понятия не имею.
— Но… если она это сделала, значит, это было важно, да?
— Да, это было важно, — хмуро прерывает он меня.
Он снова поворачивается к окну, и я чувствую, что он не хочет об этом говорить — не сейчас. Он выглядит столь же потерянным и ошеломленным, как я. Я облокачиваюсь о подоконник, пытаясь выровнять дыхание. Буря снаружи закончилась. Темное небо даже начинает светлеть, становясь бледно-розовым.