Каникулы заканчиваются через несколько дней. Адриан по-прежнему будет здесь. Это успокаивает меня.
Но Черный Кот скоро уезжает. И я понимаю, что у меня нет ничего от него. Ничего.
Надо будет попросить у него. Что-нибудь, напоминающее о нашем совместном пути, всё равно что. Он будет смеяться, но неважно, будет о чем поговорить завтра…
Но с каких пор мне надо планировать разговоры с Черным Котом?
Я поджимаю губы, в ярости, растерянная. Почему я колеблюсь, когда одергивать комплименты Черного Кота до сих пор было второй натурой?
Почему я по-прежнему чувствую его губы на своей коже?
Почему я хочу, чтобы он повторил то, что тихо прошептал мне?
Почему я не могу решить, что ему ответить?
Почему меня это настолько заботит?
Я издаю приглушенный стон. И еще один. Задыхаясь, я сжимаюсь в клубок на стуле. Тикки садится мне на колено и осторожно касается лба. Как она сделала с Черным Котом немного ранее во дворе…
…И от мысли об этой сцене я начинаю рыдать. Долгую минуту спустя Тикки шепчет:
— Я здесь, Маринетт. С тобой.
Мой голос раздается в тишине комнаты — жалкий, полный слез:
— Он сказал, что любит меня. Что любит Ледибаг… Он сказал тебе это, да?
— Нет, но я догадывалась. Я думала, учитывая обстоятельства, он ничего не скажет.
Я обращаю на нее влажный взгляд. Она устало улыбается:
— Сказать друг другу самые важные слова, когда уже слишком поздно. Это так грустно.
— Я не хочу, чтобы он уезжал, Тикки. Не хочу!
Я, наконец, сказала это вслух, и взгляд Тикки вдруг становится таким же убитым, как в конце танца с Плаггом. Я беру ее в ладони и осторожно прижимаю к себе. Не обращая внимания на мои слезы, она сворачивается у моей щеки.
— …всё наладится, Маринетт. Эта боль никогда не исчезнет, но она ослабнет со временем. Обещаю.
Я снова всхлипываю, а потом поджимаю губы и шумно фыркаю.
— Я не знаю, что должна делать. Что я скажу ему завтра?
Тикки поднимает на меня растерянный взгляд. Забыв обо всем, я вытираю слезы и нос рукавом, всё еще сотрясаемая неконтролируемым плачем.
— Мы должны созвониться в три часа. И я предложила ему встретиться, как друзья… Н-но это было до того, как он сказал мне, что…
Как он сказал это. Как я поняла. Что он был серьезен. Что его любезности — лишь фасад, что это гораздо больше, чем комедия, которую он разыгрывает ради забавы.
Он любит Ледибаг. Он любит меня.
А меня это трогает слишком сильно, чтобы я могла отнестись легко. Мне необходимо время, мне необходимо с ним поговорить. Мне необходимо увидеть его, чтобы двигаться дальше. Чтобы, возможно… суметь искренне ответить ему. Так же искренне, как он. Я обязана ему этим.
— Маринетт? О чем ты говоришь? Завтра он уже будет…
Потерянная физиономия Тикки настораживает меня. Она долго молча разглядывает меня, а потом ее голубые глаза пораженно расширяются.
— Он не сказал тебе, что уезжает завтра?
— …что?
Тикки отводит взгляд, подбирая слова:
— Его отъезд… Был ускорен. Он уезжает завтра. Он узнал об этом сегодня утром.
Время останавливается.
Я понимаю. Я понимаю лучше. Я понимаю всё. Нерешительность Черного Кота. Его признание. Его бегство…
И я, наконец, решившая пригласить его на встречу. И он, смеявшийся, улыбавшийся и плакавший, прижав меня к себе, благодаря…
Как? Как он смог? Как он сумел не сломаться передо мной?
И как я могла быть так глупа, так слепа?
У меня прерывается дыхание. Я прижимаю ладонь ко рту, сотрясаемая нервным рыданием.
Он уезжает. На самом деле, он уже уехал. Вот почему он не отвечает мне.
Черный Кот уехал.
— Маринетт?
Я трясу головой и вскакиваю. Нет, еще нет!
— Я возвращаюсь к Мастеру Фу. Я хочу, чтобы он сказал мне, где живет Черный Кот.
Тикки бледнеет:
— Но, Маринетт! Это невозможно! Он откажется!
— Черный Кот еще не сказал мне, кто он! Надо просто решить, как мы будем действовать, пока он не уехал…
Он согласился оставить мне указание на свою личность. Чтобы я смогла его найти, когда Бражник будет побежден. Он согласился снова встретиться со мной, когда опасность минует…
Я хватаю старую безликую сумку, которая годами не покидала мою комнату. Ледибаг могут увидеть с ней, это ее не выдаст. Без колебаний я освобождаю ее от швейных материалов, запихиваю туда бумагу, конверт, ручку. Черный Кот не хочет напрямую открывать мне свое имя, но если я попрошу написать его мне? Достаточно будет хранить запечатанный конверт в надежном месте, пока Бражник не будет обезврежен…
Черный Кот всегда мне доверял. Он согласится, наверняка.
— Маринетт, Маринетт, стой!
Я открываю окно. Снаружи уже непроглядная ночь, и снова падает снег. Мне лишь остается погасить свет в комнате, в темноте выбраться на балкон и на крыши.
— Тикки, трансф…
Что-то больно ударяет меня в плечо. Мой учебник математики.
— Хватит, ты не понимаешь! Это не сработает!
Я пораженно застываю. Я впервые слышу, чтобы Тикки так кричала.
И впервые вижу, как она плачет. Слеза оставляет серебристую дорожку на бархате ее кожи.
— Маринетт, никто не может отказаться от Камня Чудес! В противном случае надо быть готовым заплатить цену. Черный Кот знает это, Мастер Фу всё ему объяснил. И он согласился!
— Что… что ты имеешь в виду?
Тикки молча плачет с испуганным видом. Мне вспоминаются слова Мастера Фу.
«Обычно носитель Камня Чудес оставляет свою силу лишь после смерти».
Я ошеломлена.
— Черный Кот… Он умрет?
Тикки пораженно наклоняется вбок.
— Что? Нет! Всё… всё не так! В самом деле, Маринетт!
Она падает на стол. Застывает там, устремив взгляд в пустоту и опустив усики.
— Но… но тайна должна быть защищена… Всегда.
Она говорит это странным тоном, словно лишь повторяет нечто, что ей говорили много раз.
— Цена, которую Носитель должен заплатить за отказ от Камня Чудес… Это его память. Все воспоминания, связанные с его квами и тайной личностью. Всё, что он пережил в качестве Носителя.
Мне коварно вспоминается горький голос Плагга.
«У меня больше не будет связи с ним, никакой».
— Знание его настоящего имени ничего не изменит, Маринетт. Потому что… Когда Черный Кот навсегда оставит свой Камень Чудес, Мастер Фу начнет искать замену. И как только Кольцо получит нового Носителя… Тогда Черный Кот, которого ты знаешь, всё забудет. Всё, что связывает его с этой историей. Вот цена за то, чтобы перестать быть героем.
Она закрывает глаза, и еще две слезы скатываются по ее щекам.
— Он забудет Плагга. Забудет Мастера Фу. Забудет свои приключения Черного Кота, возможно, даже забудет целый пласт своей жизни, если вдруг роль Черного Кота занимала в ней важную часть. Я уже видела прежде такое… Он забудет всё. Он забудет Ледибаг.
У меня кружится голова. Голос Тикки становится далеким, гулким.
Сумочка выскальзывает из моих пальцев, падает под ноги.
— И тебя он тоже забудет, Маринетт.
Я закрываю глаза, побежденная.
Who am I, darling for you?
Who am I?
Going to be a burden
Who am I, darling to you?
Who am I?
I come alone here…
====== Глава 6. Белый, красный, черный. Обратная сторона зеркала ======
Комментарий к Глава 6. Белый, красный, черный. Обратная сторона зеркала Примечание автора:
Изменение перспективы. Как вам?
Настроение: “We'll live longer” – Watchmen OST: https://youtu.be/jA63ze6BxQk
День 0
Час 0
Взрыв. Дикая боль. Ожог.
Буря. Я цепляюсь, но ты ускользаешь от меня. Твоя рука исчезает — НЕТ!
Я открываю глаза и тут же раскаиваюсь в этом. Огонь, свет. Боль. В моем теле, в моих глазах, в моих легких. Повсюду.
Невесомость. Удары. Повторяющиеся, невыносимые, я дергаюсь, лежа на земле. Сознание шатается. Я теряю счет времени. Но боль присутствует постоянно. Всегда.
Последнее падение. Я качусь по снегу и щебню и, наконец, останавливаюсь. Сначала окоченение. Неподвижность. Тишина.