Мне это не нравится.
— На самом деле он приходил на консультацию. Я работаю на дому как гипнотизер. Прошу меня простить, но у меня нет привычки раскрывать личность моих пациентов без веской на то причины.
— Месье Фу, этот ребенок исчез из дома сегодня утром, и его мобильник отключен. Учитывая его нахождение в группе риска, три часа назад объявлено о похищении.
Мне не надо изображать удивление: Адриан опустил эту «деталь» во время нашей беседы.
— Я не знаю, что вам сказать. Этот мальчик пришел на консультацию, а потом ушел по собственной воле… Мне кажется, он должен был затем вернуться к себе.
— Это не то, что нам доложили, месье Фу. Согласно нескольким свидетельствам, Адриан Агрест вышел от вас крайне расстроенным. Камера наблюдения в конце улицы подтверждает это.
Внимание привлекает донесшийся из приоткрытых ворот скрип тормозов, и меня вдруг ослепляет агрессивный свет мигалки. Эти полицейские не одни.
— Месье Фу, речь идет о несовершеннолетнем, которого вы приняли без разрешения родителя или законного опекуна. Мы советовали бы вам пройти в отделение, чтобы прояснить ситуацию и дать свидетельские показания.
Я молчу и по очереди оглядываю двух полицейских: я чувствую, что под маской профессионализма они на пределе. Зная репутацию Габриэля Агреста, я подозреваю, что у него есть связи среди шишек этого города. Но я не думал, что он имеет достаточный вес, чтобы давить на полицию.
— С вашего согласия наши коллеги хотели бы также произвести формальный обыск вашего кабинета.
Хоть они и соблюдают внешние приличия, подозреваю, у меня нет выбора.
— Вы не найдете там никаких доказательств, но если это продвинет ваши поиски…
— Спасибо за понимание.
Один из полицейских уже хватает рацию, чтобы позвать коллег. Я открываю им дверь и отхожу с дороги. Протягивая им связку ключей, я чувствую, как Вайзз проходит сквозь пальто и незаметно проникает в квартиру. Мы думаем об одном и том же: даже если Шкатулка спрятана и заперта, его бдительность будет кстати на случай, если полицейские решат проводить обыск немного более тщательно, чем нужно.
— Следуйте за мной, месье Фу.
Один из полицейских сопровождает меня до ворот. Когда нас встречают его коллеги, молча кивнувшие мне, он бросает взгляд на улицу.
— Журналисты уже здесь. Тем хуже, пойдемте. Машина припаркована напротив слева.
Явно привычным жестом он берет меня за предплечье и тянет наружу. На нашем пути тут же начинают сверкать вспышки, обрушиваются вопросы. Краем глаза я замечаю кинооператора, который старательно следует за мной своим объективом.
Мне это не нравится. Скоро уже два века, как незаметность является моей силой, моей защитой. Моей системой выживания.
— Месье Фу, правда ли, что Адриан Агрест приходил к вам сегодня?
— Какие у вас связи с империей Агрест?
У них есть мое лицо, мой адрес. Они уже даже знают мое имя.
Мне это не нравится…
— Садитесь, я займусь ими.
Полицейский открывает дверь. Отказываясь снимать рюкзак, я быстро проскальзываю на заднее сиденье автомобиля. Оказавшись в укрытии, я слышу приглушенные голоса журналистов и полицейского, который надменно пытается убедить их, что я свидетель, а не подозреваемый. Я с сомнением поднимаю взгляд на окна моей квартиры. Там повсюду горит свет, и фигуры нескольких полицейских свободно разгуливают, занятые делом.
Чужаки. В моем доме. Которые роются повсюду.
Вспышки камер журналистов начинают сверкать еще сильнее, и я отодвигаюсь от окна.
Вспышки. Как взрывы.
Я опускаю веки, подношу руку к нефритовому фрагменту моего браслета и глубоко вдыхаю, чтобы очистить сознание.
Снаружи громко говорят. Или кричат? Я уже не знаю.
Дежа вю.
Мне это не нравится!
День -???
— Всё хорошо. Всё хорошо.
Мне больно. Голова кружится. Я рыдаю, испуганный. Чужаки ушли со своим оружием, ножами, пулями, которые взрываются и всё пожирают.
Но пожар повсюду. Никто больше не двигается. Мои учителя, мои друзья, мой дом…
Равнодушное к жару, осторожно приближается сверкающее существо.
— Как тебя зовут?
Я сворачиваюсь клубком в углу, сотрясаемый плачем. Моя одежда дымится, кожу дергает болью.
Мне страшно. Мне страшно!
Существо протягивает руки, и мне вдруг больше не жарко. Мне еще больно, но пламя больше не обжигает меня. Дым не ест глаза. Мне легче дышать.
— Вот, всё хорошо.
У него нежная улыбка. Я с надеждой смотрю на него. Он похож на Звезды и Армилляры из наших историй.
— Меня зовут Вайзз. Моя задача — защищать моих братьев и сестер, спящих в Шкатулке. Мне нужна твоя помощь, Хранитель-ученик. Ты можешь вынести нас отсюда?
Я икаю со стоном. С колотящимся сердцем созерцаю Шкатулку, лишенную своих обитателей, забытую под обломками после взрыва.
— Ты можешь нам помочь? — повторяет Вайзз, немного настойчивее.
Я вытираю слезы. Киваю.
Brian McOmber – “Travis’ Acceptance” (It Comes At Night OST): https://youtu.be/kqgWV2U6cY0
День -1
Час -11
Нефрит под моими стиснутыми пальцами стал теплым. Я глубоко вдыхаю, горло сдавило.
Нападение. Пожар. Потеря всего, что было мне дорого, единственного места, которое казалось мне домом. Всё это должно бы остаться далеко позади. И однако…
«Мастер…»
Я вздрагиваю.
Это не крик. Это не шепот, это даже не звук. И, однако, от него у меня жужжит в ушах, сердце сжимается, как если бы кто-то кричал от ужаса прямо рядом со мной.
Мой малыш, мой забытый. Один из тех, кого я считал потерянными навсегда. Как я плакал по ним когда-то…
— Нууру?
«Мастер!»
Еще один молчаливый крик. Я открываю глаза. В машине царит полумрак. И, наконец, я различаю ее. Дрожащая, сидящая на приборной доске, которую она освещает мягкими радужными отблесками.
Акума.
«Мастер! Умоляю, помогите мне!»
Акума покидает свой насест и приближается в тишине. Окаменев, я смотрю, как она подлетает к моему нефритовому браслету — Чешуйке Вайзза.
«МАСТЕР!»
Я хватаю ее на лету. С отвращением чувствую, как акума дрожит, раздавленная в моей ладони, словно готовясь исчезнуть в любое мгновение. Знакомый слабый голос тут же угасает, и ему на смену приходит другой — более уравновешенный, более низкий, почти вкрадчивый:
«Вот и ты, наконец, Мастер Хранитель».
Взрывается мощная знакомая аура. Я сильнее сжимаю кулак с акумой, сотрясаемый неконтролируемой дрожью.
— Бражник.
Он нашел меня. Он нашел меня…
Он гортанно смеется. То, что его акума, бесполезная и беспомощная, агонизирует в моем кулаке, похоже, нисколько его не трогает.
«Какая ярость, Мастер Хранитель. Я просто хотел познакомиться с твоим милым квами… Значит, его зовут Вайзз, не так ли?»
С молчаливым ругательством я поднимаю ментальные барьеры. Бражник ухмыляется. Я ворчу — и мысленно, и тихо вслух:
— Пока я жив, ты никогда его не тронешь.
«Ба. Мне не нужен Армилляр Щит. Чего я хочу, так это две Звезды. Кольцо Надира и Серьги Зенита, как их называли прежде».
От изумления я едва не теряю контроль. Аура Бражника в моей ладони становится такой мощной, такой ледяной, что почти жжет.
«Удивлен, что я использую устаревшие термины, Хранитель? Ну-ну, ты должен бы был этого ожидать. Ты глупо позволяешь гримуару бродить по Парижу… Благодаря ему я знаю столько же, сколько и ты, если не больше».
Присутствие акумы в моей ладони, до сих пор полупрозрачное и дрожащее, становится острым, как лезвие. Я вздрагиваю и сжимаюсь на сиденье, собирая все силы, чтобы пресечь злую ауру, которая теперь грызет меня.
Бражник хвастается, но я понимаю, что он ничего не знает. Ничего о том, что действительно важно. Иначе он не относился бы так презрительно к Армилляру Щиту.
«Сколько времени я провел в поисках тебя, Хранитель. Сегодня вечером твои угрызения совести и подавленность значительно облегчили мне задачу. Что же такого случилось, чтобы твои эмоции настолько вышли из-под контроля?»