«Мне не хватило смелости остаться до конца церемонии. Я полное ничтожество…»
К моему изумлению, ответ приходит почти немедленно:
«Ты пришла, и это уже немалая победа, не сомневайся в этом ни секунды. Где ты сейчас?»
Я не собираюсь причинять еще больше беспокойства.
«Вернулась домой. Всё хорошо».
«ОК. На сегодняшний вечер порядок?»
Я горько улыбаюсь. Чтобы отметить окончание долгих празднований, Алья с Нино решили устроить ужин, на который собрали всех. Я лично предпочла бы более спокойный вечер после всей этой суматохи.
Я пишу почти против воли:
«Да… думаю».
Горло сдавливает, когда я читаю последнее сообщение.
«Ты лучшая».
У меня нет сил ответить что-то, кроме банального смайлика. Я убираю мобильник, глубоко вдыхаю ледяной воздух, надеясь подавить слезы.
Хватит. Этот день, конца которому я не видела, тем не менее почти закончился. Я же не сорвусь сейчас, правда?
Я поднимаю взгляд на террасу моей комнаты, наверху дома. Ходьба пешком значительно прояснила мои мысли, и возвращаться хандрить в четырех стенах представляется мне недопустимым. На самом деле мне остается еще кое-что сделать, чтобы этот ужасный день на самом деле закончился. Я чувствую выпуклость сумочки на боку, молчаливую, как это бывает слишком часто.
Я снова отправляюсь в путь до парка рядом с домом. Тут безлюдно, как я и надеялась. Дойдя до входа, я задерживаю дыхание за шарфом и направляюсь к главной аллее до скамейки. Смахнув с нее слой снега, я с всхлипом падаю на нее.
Карусель закрыта, игровая площадка засыпана порошей. На земле вокруг мраморного пьедестала еще горит несколько свечей рядом с нагромождением цветов, плюшевых игрушек, записок и детских рисунков. Похоже, в течение дня бронзовые скульптуры даже регулярно очищали от снега. С комом в горле я долго изучаю две знакомые фигуры — самые первые изображения Ледибаг и Черного Кота.
Эти скульптуры — символы ушедшей эпохи… Потерянной навсегда. И всё же я предпочитаю их новому мемориалу. Все недавние почести делают акцент на нашем… героизме, нашей самоотверженности. Нашем «самопожертвовании», каким оно видится парижанам… Тогда как единственное, о чем я хочу помнить — то, чем мы были друг для друга. Друзьями, напарниками, связанными общей целью.
Я созерцаю две бронзовые скульптуры, улыбающиеся под тонким покрывалом снега: они дышат надеждой, взаимопомощью и доверием, и даже некоторой беззаботностью. В конце концов, мы были юны. Мы были несведущи. Бросались очертя голову в каждое новое сражение. Случалось несколько невзгод, но в итоге удача всегда нам улыбалась.
Кроме того дня, год назад. Я отворачиваюсь, снова терзаемая вечным вопросом. Я выжила почти чудом. Но…
Почему я? Почему не ты?
Этот вопрос ужасает меня. Я ужасаю себя. Но кто мог бы меня понять?
Я опускаю веки в надежде сдержать слезы. Вздохнув, я откидываю голову на спинку скамейки, подставляя лицо снова начавшим падать снежинкам. Далекий гул уличного движения убаюкивает меня, как в ту эпоху, когда я прыгала по парижским крышам и наслаждалась неприступным видом города в огнях. Когда я пользовалась твоим обществом, твоим присутствием, твоей защитой, словно чем-то естественным и незыблемым.
Мне не хватает тебя.
Моя кожа понемногу коченеет. Сердце успокаивается, и я расслабляюсь, закутавшись в мягкое тепло анорака. Сон, убегавший от меня всю ночь, наконец, накрывает меня.
Прошел уже год. Всего год.
И я помню всё. Тебя, нас.
Я помню…
Dreams fight with machines
Inside my head like adversaries
Come wrestle me free
Clean from the war
В моей голове сталкиваются мечты и машины
Вечными врагами.
Приди, освободи меня,
Вытащи меня из этой безжалостной войны…
«Leaves» и «Dust» — Dominik A. Hecker: https://youtu.be/dH6QPuZwBno
День -1
Час -10
— Сзади!
Свист. Меня едва не задевает зажженный дротик. Я кидаюсь в пустоту. Йо-йо вытягивается, зацепляется вдалеке.
Взрыв. Взрывная волна ударяет меня в спину и накрывает, вновь взрезая болью ожог на раненой щеке. Потом тяга троса вырывает меня из пекла и протаскивает по ледяному воздуху. В ушах шумит, и, едва приземлившись на уцелевшей крыше, я снова забрасываю йо-йо к ближайшему зданию. Задыхаясь, я повторяю это снова и снова. Взрывы беспрерывно преследуют меня.
— Вайзз, порядок?
Костюм защищает меня, насколько возможно, но квами, свернувшийся у моей шеи, остается уязвимым. Он согласно бормочет. У него слабый больной голос.
— Забудь обо мне. Надо помочь ему!
Я со всех ног несусь по ветхому узкому проходу. Мне не надо смотреть на Вайзза, чтобы чувствовать, что он сдерживает слезы и дрожит всем телом. Он беспокоит меня: в его состоянии пересечь весь Париж, чтобы найти меня, было подвигом. И уже несколько минут, как он перестал защищать меня с помощью своих энергетических щитов.
— Позволь мне найти тебе надежное место, чтобы…
— Нет! Я не брошу его!
Квами фыркает и поднимается на уровень моих глаз, но я прекрасно вижу, что ему трудно выдерживать ритм моего бега. Он прикрепил к своему панцирю нефритовую чешуйку — думаю, это его Камень Чудес.
— Я должен был быть рядом с ним, когда это произошло, — стонет Вайзз. — Я смог бы защитить его от акумы! Но меня не было рядом!
С тех пор, как он появился в моей комнате, умоляя меня и Тикки вмешаться, я едва узнаю его. Его уравновешенная любезная манера держаться — символ животного, обликом которого он обладает — теперь лишь воспоминание. Он похож на потерявшегося растерянного ребенка. Паникующего.
Объясняется ли это его крайне долгим сотрудничеством со своим Носителем?
— Тогда оставайся в безопасности!
Я хватаю его и возвращаю в сумку, которую на автомате взяла с собой. Сердце сжимается при виде лежащей там почтовой бумаги и мысли о том, что я хотела с ней сделать перед тем, как Вайзз примчался в мою комнату.
Попросить Черного Кота написать мне его имя, сохранить информацию в надежном месте до того дня, когда освобожденная от угрозы Бражника, я смогу его найти. Но это было до того, как я поняла, что Черный Кот уже недосягаем. До того, как я поняла, что скоро он уже ничего не вспомнит…
Не время горевать!
Взрывы прекратились. Я прыгаю с крыши на крышу, следя за тем, чтобы не удаляться от Марсова Поля. Открытая территория явно не в мою пользу, в отличие от парижских улиц, изобилующих укрытиями и точками опоры для перемещения с помощью йо-йо. Но от одной только мысли увлечь туда врага мне становится страшно из-за возможного количества сопутствующих жертв. Еще слишком рано, чтобы надеяться на полную эвакуацию гражданских.
А пока мне надо найти его слабое место. Если бы мне удалось его определить до использования Талисмана Удачи, это дало бы мне больше свободы действия, прежде чем спадет трансформация. А теперь, когда я работаю одна, каждая минута драгоценна…
Пылающие снаряды прекратились, и я пользуюсь небольшой передышкой, чтобы разобраться в своем положении. Марсово Поле усеяно пламенеющими кратерами, большинство окружающих зданий дымятся, разрушены или охвачены огнем. Сирена тревоги уже некоторое время молчит. Не знаю, хороший ли это знак.
— СРАЖАЙСЯ, ЛЕДИБАГ!
На центральной земляной площадке Марсова Поля я замечаю несчастного акуманизированного — его силуэт едва различим за плотным дымом, который прилипает к его коже, словно его выделяют его поры. Даже на таком расстоянии я вижу, как сильно сверкают его белые глаза, пока он вразвалку ходит туда-сюда, сгибаясь под громадным грузом, который носит на спине.
— БРАЖНИК, ПОКАЖИСЬ! ТЫ НЕДОСТОИН БЫТЬ НОСИТЕЛЕМ, ВСТРЕТЬ СВОЮ СУДЬБУ!
Зычный голос несется сквозь ночь. Его гнев и ненависть осязаемы, ошеломляющи. Тембр мне незнаком, и моя нервозность немного увеличивается. Если бы Вайзз собственной персоной не явился умолять меня вмешаться, если бы акуманизированный не произносил такую речь, мне было бы сложно понять.
Мастер Фу.
Это Мастер Фу!