— Да проклятье, Ким!
— Что? Что я сделал?
— Совсем никакого соображения? Обязательно надо было садиться здесь сегодня?
I don’t think they’d understand it, no
I don’t think they would accept me, no
Не думаю, что это поймут, нет.
Не думаю, что меня примут, нет.
День -1.
Отправив сообщение, я выключаю коммуникатор. Немного поколебавшись, шепчу:
— Снять трансформацию.
Вспышка, дрожь. Когда я открываю глаза, Тикки снова передо мной. Она понимающе улыбается мне.
В комнате, освещенной несколькими лампами с теплым мягким светом, царит тишина. Снаружи зимнее солнце начинает уже садиться. В углу квами-черепаха Вайзз снова готовит чай. Сидя по-турецки с закрытыми глазами на одном из ковриков, Мастер Фу, кажется, медитирует. Я нерешительно снова сажусь на доставшуюся мне подушку напротив него.
— Каков ответ Черного Кота? — бормочет старик.
— Он сказал, что придет, как только сможет. Я передала ему ваш адрес, как вы просили.
Мастер Фу просто кивает. Когда чайник тихонько вздрагивает, Вайзз ставит третью чашку на низкий столик, а потом снова зависает рядом с хозяином. Улыбкой он приглашает меня рассказать, что меня терзает. Словно выражая одобрение, Тикки садится мне на плечо и подбадривает меня взглядом. Я глубоко вздыхаю.
— Прошу прощения, Мастер Фу. Я должна была сказать вам об этом раньше.
Старик приподнимает веки, словно медленно возвращается из размышлений. Усталым жестом он берет свою чашку и долго покачивает ее.
— Скорее, это я должен извиняться, Маринетт. Отдавая вам Камни Чудес, я следовал своему убеждению и священной подготовке, и я не сомневаюсь, что вы идеальные Носители. Но документы, на которых я основываюсь, очень древние, принадлежат к эпохе, когда люди в вашем возрасте считались уже взрослыми и свободными выбирать свой путь. Сегодня родители опекают детей гораздо дольше. Это хорошо, но зато они гораздо позже обретают независимость.
В его глазах, лишенных возраста, я замечаю ту же смирившуюся грусть, что в тот день, когда он упомянул о своих истоках — о монастыре, в котором он был воспитан и обучен на Хранителя, о его «ошибке», которая, по его словам, стала причиной исчезновения его друзей. Несмотря на мои постоянные вопросы, Тикки так и не захотела рассказать мне об этом больше.
Старик делает несколько глотков. Я делаю то же самое, чтобы скрыть смущение: чай приятно пахнет и еще теплый. Придает бодрости.
— Учитывая ваш юный возраст, подобное должно было произойти рано или поздно. Я должен был предвидеть. Но в своей спешке противостоять Бражнику, я забыл про эту деталь — далеко не маловажную. Не в той культуре, в которой мы живем сегодня.
— Что мы можем сделать?
— Сейчас у меня нет ответа. Мне еще надо услышать, что мне скажет Черный Кот.
Тикки зависает рядом с моей чашкой. Легкой улыбкой я позволяю ей попробовать. Она строит мне театральную гримаску.
— Мастер Фу… Какой-нибудь Носитель уже отказывался добровольно от своего Камня Чудес?
— Это строго запрещено.
Голос Фу странно резкий. Я удивленно вздрагиваю, а Вайзз и Тикки немного нервно взлетают. Перехватив одновременно обеспокоенный и доброжелательный взгляд своего квами, старик поджимает губы, а потом смягчается.
— Но также недозволенно разделять ваши две силы. Черный Кот обязательно должен сопровождать Божью Коровку, а Божья Коровка — Черного Кота. Они символизируют всевозможное равновесие. Свет и Тьма. Счастье и Несчастье. Созидание и Уничтожение. Если одна активирована, другая должна быть тоже, и предпочтительно в непосредственной близости.
Он озабоченно вздыхает.
— Обычно Носитель Камня Чудес оставляет свою силу только со смертью.
— Мастер Фу, — берет слово молчавшая до сих пор Тикки.
У нее жесткое выражение, почти упрекающее.
— Есть другие альтернативы, Мастер. И как Великому Хранителю вам надлежит упомянуть о них.
Я молчу, удивленная ее горячностью. Но, в конце концов, Тикки мне говорила, что ей почти пять тысяч лет, а исторические байки, которые она мне рассказывает, прекрасно подтверждают ее слова. Мастер же остается человеком. У него нет такой перспективы, как у нее.
Этот последний устало улыбается нам:
— Да, есть другие альтернативы. И поскольку они то, чем являются, я изложу их в свое время и только Черному Коту.
Я ищу взгляд Тикки, которая снова стала задумчивой, а потом — Вайзза, который вдруг его отводит. Наконец, возвращаюсь к непостижимому Мастеру Фу.
— Что это значит?
— Не всё сразу, Маринетт, — повторяет Тикки с приветливой улыбкой. — Всё будет хорошо.
Я обеспокоенно хмурюсь. Легкая дрожь пробегает по Вайззу. Он обменивается взглядом с хозяином, после чего квами направляется к двери и проходит сквозь нее.
— Ледибаг, тебе надо трансформироваться, — говорит старик. — Черный Кот прибыл.
О… Уже? Хотя по связи он бросил свое пресловутое: «Я ждал лишь этого, моя Леди», — я не думала, что он придет так быстро. Но, в конце концов, сейчас каникулы — вероятно, он ничем не занят…
Бросив взгляд на Тикки, я получаю ее немое одобрение. Я закрываю глаза, активирую трансформацию. Спустя минуту возвращается Вайзз с престранным видом.
— Обычно люди пугаются, когда встречают меня. Даже Носители Камней Чудес отступают, когда я появляюсь…
Снова став Ледибаг, я в замешательстве смотрю в потолок: Тикки так и не забыла мои вопли во время ее первого появления, и еще меньше то, что я назвала ее «таракано-мышью».
Глаза Вайзза сверкают:
— Но этот широко улыбнулся мне и назвал меня «потрясающей черепашкой», Мастер! Великий день.
Мастер Фу сдержанно смеется. Я неловко улыбаюсь: вероятно, Вайзз никогда не слышал о «Жемчуге дракона»(1), иначе он, скорее всего, гораздо хуже воспринял бы эту игру слов. По ту сторону двери Черный Кот — никаких сомнений.
— Он пришел в гражданском виде, как было договорено. Теперь он трансформировался.
— Тогда он может войти, — объявляет Мастер Фу.
Вайзз кивает мне и возвращается к своему Носителю. Я подхожу к двери и берусь за ручку — но меня невольно охватывает новая волна беспокойства. Мне кажется, я всё еще чувствую на шее тепло Тикки.
«Смелее, Маринетт».
Я делаю глубокий вдох и поворачиваю ручку. Освещения нет, если не считать лучей садящегося солнца, проникающих сквозь стеклянную дверь в конце коридора. В сгущающихся сумерках я различаю знакомый силуэт, прислонившийся спиной к стене. Зеленые глаза Черного Кота встречаются с моими. Поначалу задумчивые, они тут же снова приобретают свойственный им озорной блеск.
— Моя Леди.
Он расцепляет до тех пор скрещенные на груди руки и склоняется в рассчитанном поклоне.
— Лапы прочь, — бормочу я, когда он подходит с явным желанием поцеловать мне руку. — Это серьезное собрание.
— Я знаю, моя Леди. Но приглашен Черный Кот, не так ли? А у меня есть перечень четких обязательств, касающихся каждой нашей встречи.
Он не задал мне по телефону ни одного вопроса, и я ничего не объясняла ему, кроме того, что это важная встреча. Однако его беспечная импозантность абсолютно обычна, и это словно бальзам на мое сердце. Возможно, его квами все-таки уже говорил ему о такой возможности?
Я отстраняюсь и молча приглашаю его входить. Его лицо вдруг становится серьезным, улыбка исчезает. Он проходит в комнату внезапно менее кошачьей, более сдержанной походкой. Я закрываю за ним дверь и, взволнованная, отступаю в глубину.
Смешно. Я по несколько раз на неделе вижу его во время сражений, но не заметила, насколько он изменился в последнее время. На заре нашей деятельности, даже если он был немного выше меня, у нас было похожее телосложение: «худышка весом с перышко», сказал бы мой отец. Сейчас Черный Кот выше меня на добрых двадцать сантиметров, а его фигура, хотя и по-прежнему стройная, с течением времени становится всё более атлетической.