Мастер Фу поднялся. Без малейшего колебания Черный Кот останавливается на уважительном расстоянии и опускается на одно колено, глубоко поклонившись.
— Черный Кот к вашим услугам. Для меня честь встретиться с вами, Мастер Хранитель Фу.
Старик просто склоняет голову:
— Вижу, Плагг уже рассказал тебе обо мне.
— Очень мало, Мастер. Он всего несколько минут назад упомянул о вашем существовании, когда узнал, где нас ждет Ледибаг.
Смиренный — почти смущенный? — тон Черного Кота вызывает у меня тик. Я знаю о роли Мастера Фу со времени миссии с гримуаром о Камнях Чудес, найденным у Габриэля Агреста. С тех пор прошло несколько месяцев, но я, как и обещала, ни разу не говорила об этой истории с напарником. Возможно, потому что боялась, что его подозрения перенесутся на Адриана — вполне законно, на самом деле, поскольку он не знает Адриана так хорошо, как я.
— Ледибаг и Плагг ничего не говорили тебе про меня по моей специальной просьбе. Обладатели Камней Чудес не должны так рано узнавать о существовании Хранителя, за исключением крайних случаев: самим познавать ваши способности — неотъемлемая часть вашего пути Носителей.
— Понимаю, Мастер.
Следует короткое молчание, во время которого Вайзз хватает заварочный чайник, чтобы наполнить его кипятком.
— Ледибаг рассказала мне о серьезной проблеме, связанной с твоей тайной личностью.
— Действительно, Мастер.
Мастер Фу молча делает ему знак подняться, а потом благодарит меня любезной улыбкой:
— Ледибаг, я должен поговорить с Черным Котом наедине. Следуй за Вайззом, он проводит тебя в соседнюю комнату, где ты со своей квами сможешь спокойно подождать.
— Хорошо…
Я рефлекторно ищу одобрения Черного Кота. Кажется, он разрывается между облегчением и беспокойством. На короткое мгновение у меня возникает впечатление, что я снова вижу тот взгляд, как несколько недель назад — взгляд одинокого молчаливого мальчика, сидевшего по-турецки на краю пропасти, опустив голову, когда он нерешительным голосом неохотно сообщал мне о своем отъезде.
«Я должен покинуть Париж».
Но в следующее мгновение я уже ничего этого не вижу. Только его уверенную улыбку и сверкающие глаза. Он воодушевленно кивает:
— Спасибо, моя Леди. До скорого.
Я могла бы, как всегда, ответить что-нибудь остроумное и насмешливое — «Никаких глупостей, Котенок, м?» — но сердце не лежит. Я лишь киваю. В сопровождении Вайзза выхожу из комнаты, чувствуя, как сжимается горло.
Я привела Черного Кота к Хранителю Камней Чудес. Остальное теперь зависит от них.
Комментарий к Глава 3. ...И отпустить (1) «Жемчуг дракона» — это манга. Одного из ее героев, учителя боевых искусств главного героя, зовут Гениальная Черепаха (во всяком случае, во французском переводе, про русский не знаю). Дело в том, что слово génial может переводиться в прямом смысле как «гениальный», а может иметь в молодежном сленге значение «потрясающий».
Любопытно еще, что этот старик азиатской наружности часто изображается с солнечными очками, седыми усами, одетый в красную гавайскую рубашку и сандали.
====== Глава 4. Больно, хоть помирай ======
Dreams fight with machines
Inside my head like adversaries
Come wrestle me free
Clean from the war
В моей голове мечты сражаются с машинами
Вечными врагами.
Приди, освободи меня,
Вытащи меня из этой безжалостной войны…
День +365
— Маринетт! Подожди!
Не замедляясь, я на ходу неуклюже натягиваю анорак. Торопливые шаги Альи у меня за спиной опасно приближаются. Сжав зубы, я наспех стираю слезу, против воли текущую по щеке.
— Маринетт!
Тяжело дышащая Алья появляется рядом со мной.
— Слушай, уверена, Ким не хотел ничего плохого, садясь на место Адриана.
— Плевать. Он просто дурак. В любом случае, я злюсь не на него.
…А на себя. На себя, не способную выполнить единственную поставленную перед собой цель: вернуться в школу, казаться нормальной. С нормальными заботами и моментами нормального счастья.
— Глупо было приходить сегодня.
Я сделала бы что угодно, чтобы никогда больше не чувствовать на себе снисходительного взгляда окружающих, но перспектива прожить этот юбилейный день — целый год, всего лишь год — уже несколько недель воскрешает мои кошмары. Подумать только — я не в силах даже видеть, что его парта занята кем-то другим…
Моя сумочка раскачивается возле бедра. Я рефлекторно подношу руку к шее. Прикосновение к кольцу под футболкой вызывает у меня дрожь, и я невольно останавливаюсь, сотрясаемая нервным рыданием. Или рвотным позывом, я уже не знаю наверняка.
— Маринетт. Всё будет хорошо. Всё это в прошлом.
Подруга покровительственно обнимает меня за плечи. Я, наконец, поднимаю глаза, и она улыбается мне — с болью, с сожалением, примирительно. Как мои родители, как наши друзья, она не может понять. Моя тайна по-прежнему остается тайной, и она не знает, что на самом деле терзает меня.
Всё — моя вина. И Ким абсолютно прав: что бы я ни сделала, это ничего не изменит. Я не могу вернуться назад — в ту пору, когда всё казалось таким простым, и когда я даже не подозревала, насколько счастлива.
Мне не хватает тебя. Сегодня больше, чем в любой другой день, как же мне тебя не хватает!
Я делаю глубокий дрожащий вдох, поднимаю подбородок и бормочу с вымученной улыбкой:
— Я правда устала. Я вернусь домой…
Алья исступленно кивает, поджав губы.
— Хорошо, хорошо. Но ты придешь на празднование после обеда? Я зайду за тобой в час, и мы пойдем вместе.
Желудок скручивает. День памяти. Я забыла. От одной только мысли о возвращении туда я снова чувствую, как подкашиваются ноги.
— Я… Не знаю, смогу ли я, Алья.
— Маринетт, прошел год. Год! Пора уже двигаться дальше.
«Всегда есть решение,
но не обязательно оно будет тем, что нам хотелось бы услышать».
Сумочка возле бедра будто прожигает меня. Я сжимаю кулаки. Не зная, что ответить, я снова направляюсь к выходу из лицея. Воздух. Мне нужен воздух. Алья, к моему величайшему смятению, следует за мной.
— Все на это способны. И ты тоже, Маринетт, я уверена.
Но именно это и является больным местом: я не хочу двигаться дальше.
Не хочу без тебя.
— Эта церемония обращена к каждому из нас. Это возможность начать заново…
Не сейчас! Слишком рано!
— Оставь меня в покое со своими речами, Алья! Не все обладают твоей способностью двигаться вперед, проклятье!
Я в ужасе застываю. Я сказала то, что вовсе не думала. Потеряв терпение, Алья взрывается:
— Думаешь, будто мне легко? Я тоже там была, напоминаю тебе! Согласна, из нас двоих ты пострадала сильнее. Но мы выбрались, и этим надо гордиться. Если бы Ледибаг и Черный Кот были там, они…
— Именно, Алья, они мертвы!
Мой голос разносится по внутреннему двору — пронзительный и ломкий. Я хотела бы промолчать, пройти мимо, как обычно, пережевывать в тишине где-нибудь в другом месте. Но вдруг это кажется мне невозможным. И взгляд Альи, одновременно потрясенный и разъяренный, только разжигает то, что тлеет в душе.
— Мертвы! А если бы они были еще живы, у них не было бы никаких причин гордиться, поверь мне! Ты едва не погибла там, ты и все остальные, и всё из-за них!
Онемев, Алья неосознанно массирует правое плечо. В ее рыжих волосах мелькает едва различимая седая прядь, которая выдает наличие шрамов. Чувство вины сжимает мне горло, и я хрипло продолжаю:
— Открой глаза! Все рассчитывали на них, и они не справились! У них были месяцы, чтобы прижать Бражника и избежать той катастрофы. Но всё, что они смогли — это ухудшить ситуацию!
Алья бледнеет, стиснув кулаки.
— Что ты знаешь об этом?
— Я тоже там была, представь себе! Я видела, как они колебались. Как они позволили решать эмоциям, когда вы все были в смертельной опасности! В Ледибаг нет ничего геройского, ничего!
Не в честь Ледибаг должен быть сегодня праздник. Не она отдала всё, чтобы спасти Париж.
Это ты. Ты, чьим выбором стало уйти вместо меня. И никто этого никогда не узнает.