— Не пугай нас, Савушка, — попросила Стаси и положила руки на свой большой живот. — Он скоро выйдет на свет. Зачем все эти ужасы?
— Прости, ты права. — Мурманцев поцеловал жену и снова развернул «Московские ведомости». — Наш голем наделал большого шуму. Вот послушай. «…Это дитя новой эры, новый, совершенный человек, сверхчеловек, с холодным, трезвым разумом, лишенный гнилой человеческой склонности к вечным рефлексиям, которые делают нас не способными ни на что. Это создание, хирургическим скальпелем вскрывающее добро и зло, извлекающее из того и другого пользу роду человеческому…» Дальше читать?
— Не надо. Откуда они взяли эти бредни? Кто это настрочил?
— Да те же самые «Люданы». И подписаться не побоялись. Хотя они теперь запрещены.
— Они же все до сих пор под следствием, в крепости сидят?
— Значит, не все. Вот еще интересное мнение. «Голем — абсолютно счастливый человек, не отягощенный чувством вины и греха. А значит, абсолютно свободный. Его здоровое эго, не обремененное предрассудками традиций и культурными, религиозными табу…» — Мурманцев отбросил газету в сторону. — Я все больше склоняюсь к мысли, что психоаналитика — это наука о големах. Угадай, кто автор заметки.
— Таракан Клопович Насекомов?
— Не угадала. Филипп Кузьмич Залихватский. Несчастливый человек, отягощавший своим присутствием вдову на Коннозаводской в N.
— Почему это все пропустили в печать? Цензуру у нас что, упразднили?
— «Московские ведомости» устроили обзор общественного мнения. Что-то вроде «Мозаики». Пропустили скопом.
— Совсем забыла тебе сказать. Днем пришло письмо на твое имя. С печатью Общества ревнителей космоса. Вон там, на полке лежит. Может быть, они хотят спросить с тебя за похищенную лунную пыль?
— Ну, я думаю, срок давности по этому преступлению уже истек, — сказал Мурманцев, вскрывая конверт с вензелем Общества и пробегая глазами письмо. — Всего лишь приглашают на очередное заседание. По рекомендации профессора Арзамасцева. Надо же. Старик-то, оказывается, ревнитель из ревнителей. Хоть и член Синодального совета Патриархии.
— Одно другому не мешает. Наверное, его гложет тоска по звездам, — посочувствовала профессору Стаси.
— Нас всех гложет тоска по звездам, — ответил Мурманцев. — Только не каждый знает об этом.
Он поднялся на верхний этаж и вышел на широкий полукруглый балкон. Февральская оттепель закончилась, лужи на улицах превращались в хрусткий лед, внезапный мороз цапал за нос. Призрачное сияние лун, растекающееся над землей, делало город похожим на фантасмагорическое чистилище. Мифопоэтическая картина мира, как сказал бы господин Лутовкин, просвещенный помещик земли русской.
Луны одна за другой всплывали к поверхности небесного океана. Зимний Парад лун начинался нестерпимо торжественно. Даже город притих, встречая его, и, казалось, снял шляпу, приветствуя девятерых ночных королевен. Мурманцев вдруг отловил себя на том, что с неприязнью думает об этих расфуфыренных круглобоких куклах, сияющих не своим, а заимствованным светом. И только сейчас догадался, насколько сильна его собственная тоска. С детства, с тех пор как впервые услышал это слово — «звезды». Это было как потерянный рай. Утрата блаженной юной невинности, предвестие старости, дряхлости, конца. И эти жирные, сочащиеся мертвецким сиянием луны — как ждущие пиршества черви…
«Что со мной? Я становлюсь декадентом? Странно. Раньше этого не замечал за собой. Еще чуть-чуть, и я паду жертвой черной меланхолии. Несчастные луны — за что я их так? Они ни в чем не виноваты… Надо чего-нибудь выпить».
Он вернулся в тепло дома, стал спускаться по лестнице и вдруг замер на ступеньке. Мысль, которая и прежде не раз приходила в голову, сейчас заполнила его целиком, до краев. До отказа. Раньше это было всего лишь бледной возможностью, гипотетической перспективой, еще не утвержденным пунктом никем не составленного плана. Тем самым, о чем некая рефлексирующая на завалинке бабушка сказала надвое. И неожиданно стало реальностью.
«Белая Империя погибнет. Рано или поздно». Сказать так — все равно что услышать по дороге домой от прохожих: твоего дома больше нет, он сгорел, рассыпался, провалился сквозь землю вместе с твоей женой и детьми. «Никакие усилия удержать ее не изменят конца. Вопрос даже не в сроках. А лишь в том, кто станет ее разрушителем. Мы или они. Поэтому не нужно становиться декадентом. Лучше просто выпить».