Несмотря на то, что переулок был пуст, юноша подошел к окну и задернул занавески. В комнате стало еще уютней.
Абдулах подошел к кровати, снял покрывало, аккуратно сложил его и повесил на стул.
– Раздевайтесь, мадмуазель, – произнес Абдулах.
Девушка разделась и легла на кровать навзничь. Абдулах достал масленку и стал смазывать девушку. Она же смотрела в потолок с двумя старыми потеками и маленькими трещинами. Не до конца задернутые шторы оставляли наверху светлый клин, сквозь который было видно окно второго этажа дома напротив. Окно было занавешено тюлем с вышитыми бутонами роз. Сквозь тюль виднелись очертания большого горшка с цветком.
“Похоже, я попала к добропорядочным людям, – думала девушка. – Этот старик Али сразу был добр ко мне, он не стал мелочно торговаться или предлагать мне что-то сомнительное. По-видимому, он понял, что я из бедной семьи и взять с меня нечего. Сразу заметно, что он добрый человек и расположен к людям. А его внук – милый и обходительный молодой человек. И хорошо делает свое дело, несмотря на свою юность. Да! Недаром сегодня утром солнечный луч упал мне на подушку в виде стрелы. Я еще удивилась – к чему бы это? Сегодня хороший день…”
Закончив смазывать девушку, Абдулах убрал свою масленку.
– Все в порядке, мадмуазель. Вы можете одеваться, – произнес он с благожелательной улыбкой и быстро спустился вниз по винтовой лестнице.
Девушка встала, оделась и сделала четыре шага по комнате. Она совсем не скрипела. Это было так странно и неожиданно для нее. Ведь скрип преследовал ее уже четвертый день!
– Чудо! – радостно произнесла она и от радости закружилась по комнате.
– Чудо, чудо, чудо! – повторяла девушка, кружась.
Затем она взяла свою сумочку, лежавшую на прикроватной тумбочке, и спустилась вниз.
В мастерской Али и Абдулах приветливо смотрели на нее.
– Ну вот, мадмуазель, вы не скрипите! – рассмеялся Али. – И никаких джэммеров!
– Спасибо вам. – Девушка достала из сумочки деньги и протянула Абдулаху.
Но тот с улыбкой кивнул на деда.
– Нет уж, деньги бери ты! – покачал головой Али. – Честно заработал. Я здесь ни при чем.
– Благодарю вас, мадмуазель, – произнес слегка сконфуженный Абдулах, принимая деньги.
По всему было видно, что он далеко не каждый месяц смазывает девушек.
– Уважаемый Али, – заговорила девушка. – Так я могу к вам обратиться, когда снова заскриплю?
– Конечно, мадмуазель! Мы же с вами договорились.
– Замечательно!
– Абдулах всегда со мной, он будет рад помочь вам. Рад, что его смазка вас не разочаровала.
– Превосходная смазка.
– Его новенькая масленка работает безотказно, мадмуазель. Мой вам совет: смазываться надо регулярно, тогда не будет неожиданных проблем. Приходите к нам в любое время. Мы всегда вам рады.
– Благодарю вас!
– Мы всегда вам рады, – повторил Абдулах, словно эхо.
Девушка благодарно улыбнулась стройному юноше, вышла за дверь, поднялась по ступеням. В переулке по-прежнему было сумрачно и грязно, но девушка не обратила на это внимания. Свернув на главную улицу города, она пошла по ней, шагая широко и свободно.
“Как хорошо, что желания сбываются!” – радостно думала она.
Поэты
– Я чрезвычайно редко использую Whats-App. – Виктория повела острыми плечами, словно сбрасывая опостылевшую мантию. – Вы уже догадались, Борис, что я катастрофически старомодна. В этом веке я проживаю чужую жизнь, не свою. Мой век другой.
– Мой тоже. – Борис следовал за ней изгибистой тенью.
Он не заметил, как они оказались на Воробьевых горах: воздвиглись свежие массивы майских лип, зашелестел легкомысленный бред теплого ветра, асфальтовые реки понесли стайки яркой и громкой молодежи на скейтбордах. С берлинской лазури неба беззвучно сдирался шелк высоких московских облаков.
– В таком случае что есть наша биография? – сумрачно произнесла Виктория, обращаясь к панораме залитой неярким солнцем Москвы. – Череда вынужденных событий, обидных паллиативов, зигзагов в темном лабиринте экзистенциальной беспомощности? Или просто шизофрения?
– А если – и то и другое? – Борис снова догнал и снова попытался взять ее за руку.
И она снова легким движением высвободила свою тонкую, хрупкую, такую мучительно желанную руку:
– Я до сих пор не могу осознать одного: если век-волкодав растворял биографии в коллективном кипящем тигле, чтобы выплавить нового послушного гомункулуса, смотрящего на звезды и спрашивающего: “Что это?”, то век Silicon Valley штампует биороботов, которые…