Белые медведи в зоопарках нередко приносят потомство. Впервые приплод от них был получен в 1867 г. в зоопарках Москвы и Цинциннати, позднее — Базеля, Стокгольма, Лейпцига, Ленинграда и других городов, а в 1965 г. в зоопарках 25 городов мира, в том числе в Аделаиде (Австралия). В СССР в последние годы звери размножались в 12 зоопарках (наиболее регулярно в Ленинграде, Москве, Свердловске, Харькове, Риге). Однако выращивание приплода в неволе связано с большими трудностями и удается далеко не всегда. Например, в Московском зоопарке из десяти медвежат, родившихся в 1940–1963 гг., выращены только два.
Медвежата чаще всего гибнут сразу после рождения или в ближайшие два-три дня, причем непосредственной виновницей их гибели обычно бывает самка. Она или не кормит новорожденных, или поедает их, или затаскивает в поисках надежного убежища. Для предотвращения гибели детенышей самке предоставляют специальное родильное помещение (обеспечивающее медведице покой и в какой-то мере напоминающее берлогу), дают полноценный корм и за месяц до родов отделяют от самца или других особей этого вида.
Если медведица отказывается кормить медвежат, их иногда удается вырастить без матери. Удачными оказались такого рода попытки в зоопарках Праги, Сан-Франциско, Базеля, Филадельфии. Кормом для новорожденных в этих случаях служило коровье молоко повышенной жирности (10–28 %), иногда с добавлением рыбьего жира, поливитаминов и других компонентов.
Особенности размножения белых медведей: сроки наступления половой зрелости, гона и родов, количество новорожденных, их рост и развитие — изучены главным образом при содержании животных в неволе.
Роды и гон в неволе происходят в несколько более ранние сроки, чем в Арктике. Половое созревание животных наступает, по всей вероятности, также ранее, чем в природе.
В зоопарках белые медведи могут скрещиваться с бурыми. Такие помеси были получены, например, в зоопарках Штутгарта и Вашингтона (гибриды при скрещивании между собой давали потомство).
Как уже говорилось, медвежат, рожденных в неволе, трудно сохранить в первые два-три месяца их жизни.
В неволе, так же как в природе, среди белых медведей распространен трихинеллез. Он не поддается лечению и нередко ведет к гибели вследствие общей интоксикации организма, а также сопутствующих явлений: прогрессирующего истощения, нарушения деятельности желудочно-кишечного тракта. Белые медведи подвержены в неволе многим инфекционным и инвазионным заболеваниям, не свойственным им в природе, так как не имеют к ним иммунитета. В зоопарках у этих зверей отмечались дезинтерия, септицемия, паратиф, бешенство, рак легких и т. д. Из инвазий наиболее распространены токсакаридоз (возбудитель Toxacaris transfuga) и реже цестодоз (Diphyllobothrium latum). Как мера предупреждения заражения паразитами хорошие результаты в зоопарках дает обработка клеток, выгулов и бассейнов электродегельминтизатором.
IX. ХОЗЯЙСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ И ОХОТА
Шкура белого медведя издавна использовалась населением Крайнего Севера для изготовления одежды, обуви, рукавиц, как подстилка и полость для саней. Русские поморы высоко ценили обувь с подошвами из медвежьей шкуры, не скользящими на льду (особенно на промысле моржей). Ненцы на Новой Земле в сильные морозы поверх обычной обуви надевали своего рода галоши — так называемые тобоки, сшитые из шкуры медведя. Гренландские эскимосы до сих пор шьют из этих шкур зимние штаны для мужчин и детей, куски шкуры медведя подвязывают к обуви, выходя на охоту, чтобы не скрипеть на снегу.
По мере того как шкуры белых медведей становились предметом торговли, с ростом цен на них местное население все реже использовало их для своих нужд. В России шкуры белых медведей стали объектом регулярной торговли, по-видимому, уже в XIV–XV вв. Однако долгое время цена их была невысокой (чтобы продать шкуры дороже, их нередко даже подкрашивали). В середине прошлого столетия медвежьи шкуры ценились дешевле песцовых и даже оленьих (в 1858 г. они продавались по 2 руб. 50 коп. за штуку, однако уже в 1878 г. цена поднялась до 6 руб. 50 коп., а в 1883 г. — до 30 руб.).
В первой половине нашего века шкура использовалась как ковер. С убитого медведя ее снимали пластом (с разрезом по нижней части тела). Но существовавшему в СССР до 1955 г. стандарту, т. е. до запрещения охоты на этот вид, шкура должна быть с головой, с когтями на лапах, хорошо обезжирена и высушена (иногда для консервации медвежьи шкуры солили).
Мясо белого медведя, особенно молодых животных, вполне съедобно и издавна употреблялось местным населением в пищу (хотя это связано с риском заболеть трихинеллезом). В районах ездового собаководства мясо белого медведя использовалось как корм для собак. Жир медведя употреблялся коренными жителями Арктики в пищу и до недавнего времени применялся чукчами и эскимосами для отопления и освещения жилищ; он использовался наряду с жиром китов и тюленей как техническое сырье. Съедобны некоторые внутренние органы белого медведя, однако печень ядовита из-за очень высокого содержания в ней витамина А. Употребление медвежьей печени в небольших количествах (около 200 г) вызывает у человека тяжелое отравление — гипервитаминоз. Он проявляется в головной боли, тошноте, рвоте, боли в животе и расстройстве кишечника, падении частоты пульса, судорогах, иногда заканчивается смертью. По этой причине ненцы, чукчи и эскимосы бросают печень убитого медведя в море или зарывают в землю, чтобы она не досталась собакам.