Паск ушёл от ответа:
— Внешняя политика это не моя компетенция. Тем более с такими полумифическими сущностями, как австралийцы.
— Был бы там, убедился, полностью они мифические или наполовину. Сама Иисус-дева-мария оберегал Эскадрон.
— Не Иисус-дева-мария, а твой ум и опыт, командан Клод. И немного штурмовик имперской аэронавтики, что случайно барражировал в том районе. Мы не зря обратились за услугами в Эскадрон Клода. Деньги получены? Дело закрыто.
Подробности беседы выложила тётя Наташа, которая присутствовала на отчётном заседании, подавая Клоду и Патрику Паску цикорий и оранжину.
Я убедилась, что украденный мною ординатёр-табло именно то, что искал Патрик Паск изначально.
Внутри меня словно что-то изменилось: теперь не моя крошечная личность забилась в угол, но остатки Клода оборонялись из последних сил, призывая то вернуть тайком ординатёр-табло, то признаться Клоду, то признаться Антуану.
В ответ я глотала блонамин, с удовлетворением отмечая, что Клод во мне становился тише, растворяясь как белый мусор.
От д’Егора я узнала, что Клод ходил в больницу к Антуану. Провёл лекцию, на тему внеуставных отношений. Напирал на то, что он не против любви, но она не должна мешать работе и дисциплине.
Антуан угрюмо выслушал:
— Так точно, командан. Клянусь, что отношения не повлияют на дисциплину.
Клод хотел сделать выговор и Руди (рассказал мне Захар), но посмотрел в её заплаканные глаза. Выражение затаённого ожидания так его смутило, что смог лишь потрепать её по щеке и пообещал, что не будет назначать дисциплинарное взыскание. Руди покорно поблагодарила. Ещё Захар клялся, что капрал-шеф и командан тут же, в коридоре офицерских квартир, занялись сексом.
Клод заявился и ко мне, чтоб сделать выговор. Но я первая пошла в атаку:
— У тебя в голове свои мозги или их тоже назначает совет депозантов?
— Рядовой Жи…
— Ты всю жизнь умудряешься уходить от разговора с самим собой, но от меня не отвертишься.
— Что ты от меня требуешь?
— В деле с артефактами что-то скрывается. Откуда снова взялся Дель Фин? Значит, тут и Ханаат замешан? Дай себе свободу мыслить самостоятельно.
Клод плюнул:
— Отставить пререкания. За манкирование воинской дисциплиной лишаю тебя премии в плюс один эльэкю. Назначаю штраф в минус два эльэкю в течение месяца.
— Ах ты, гад. На мне же кредит.
— Минус пять на два месяца.
— Ты меня без штанов оставляешь.
— Привыкай.
Клод вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Я мстительно подумала, что теперь точно не расскажу Клоду про ординатёр-табло. Странное противостояние с Клодом вышло за пределы моих мыслей и началось на самом деле. Только вот сам Клод, кажись, не замечал, что с ним кто-то боролся. Типичный Яхин.
Ничего, кроме тайны ординатёра-табло у меня была возможность нанести Клоду удар по самому ценному в его жизни — по праву командовать Эскадроном. Это раньше он был безоговорочным наследником. Теперь у него появилась сестричка, которая может это право оспорить…
Ещё я трусливо задумалась, как мне общаться с Антуаном, после его выписки? То, что произошло перед атакой выживанцев было одним из неосознанных импульсов, которые случались после приёма блонамина.
Но Антуан… Он отдавал отчёт в том, что делал. Я ему нравилась по-настоящему, без той шизофренической неуверенности, что иногда руководила моими действиями.
Глава 25. Разноголовая
Выражение «порыться в памяти» приобрело для меня буквальное значение. Я именно, что могла порыться в памяти Клода, как вор в квартире. Или как любопытный ребёнок на чердаке загородного дома.
Чердак Клода был завален занимательным хламом, оценить который он сам не мог, ибо не видел себя со стороны.
Чтоб увидеть чей-то внутренний мир, нужно посмотреть на внешний с того же ракурса, но своими глазами, например, стоя у человека за спиной. Клод не мог встать за собственную спину. Видел мир как видим мы его все — из центра собственного сознания.
У меня было два таких центра. «Разноголовая», как верно подметил Захар.
Подобно пилоту, которому, для управления бес-пилотным роем, достаточно установить соединение с ведущим и замыкающим бес-пилотом, переключалась из головы Клода в свою голову. Из ведущего на замыкающего. Из прошлого в настоящее.
По воспоминаниям из детства Клода могла проследить те точки, которые формировали его личность. Сам он не видел в них ничего необычного: всего лишь обрывки сведений о прошлом, искажённые свойством памяти хранить образы. Для меня — подробный отчёт о том, как человек становился тем, кем являлся сейчас. Кем я сама была в значительной степени.