Мщенья исчадиям тьмы, что нас мучат и душат,
Кости гноят наши, груди болезнями сушат…»
— Тише, друзья! Ваши слезы сосчитаны мной.
Солнцем клянусь, я их все отомщу до одной!
Сумрак сгущается. Слышатся ближе рыданья:
«Чем же, поэт, отомстишь ты исчадиям тьмы?
Где по заслугам найдешь ты для них истязанья?
Как отольются им слезы, что пролили мы?
Каждый сустав их как язвой покроешь ты смрадной?
Черную кровь их по каплям как выцедишь жадно?..»
— Тише, друзья! Я страшней для них месть берегу:
Тьмой они живы, — и светоч во тьме я зажгу!..
НА ЭЛЬБЕРГЕ
Взобрался на гору я рано
И тихо жду рассвета.
В густые, черные туманы
Земля одета.
Ползут, сгущаются… Напрасно!
Вы дня не победите.
Лишь только утра лик прекрасный
На час затмите.
Лишь из-за вас оно не встанет
В сияньи величавом,
А гневно-бурное проглянет
С лицом кровавым…
ВЕЗУВИЙ
С трудом дыша, в золу глубоко увязая,
Взбирался я по голой крутизне.
Остывшая встречалась лава мне, —
Я на нее садился, отдыхая.
Тогда внизу сверкала, будто сталь,
Морская гладь; средь зелени веселой
Помпеи труп чернел, белели села;
Каймою гор, сребрясь, венчалась даль.
Вот пройден черный скат. За мною глубь картины
Покрылась дымкою. Чело горы
Пересекают гневные морщины.
Кой-где, свистя сквозь трещины, пары
Вздымаются удушливою тучей.
Дыханьем их окрашены, блестят
Обломки лавы рдеющею кучей
Увядших листьев. Трепетом объят,
Иду вперед. Вулкан глубоко дышит,
Дрожит земля и воздух серой пышет.
Вот скоро кончен путь. Пылающим венцом
Стал круто холм дымящийся и яркий.
Взбираюсь. Камни сыплются дождем.
Спирает дух. Ногам сквозь обувь жарко.
Сокрылась даль. Закутан небосклон.
Багровый дым встает со всех сторон.
Усталость вдруг прошла… Гремя, шипя, свиваясь,
Чу! глубоко бушует ураган.
Из недр земли встает он, приближаясь.
Вот налетит… И задрожал вулкан,
И столб огня взметался величаво
Над кратером, сверкая и блестя
В покрове черных туч. Из них, свистя,
Дождь камней мчится вниз с кипящей лавой…
________
— Привет, привет тебе, губитель городов,
Чей скрытый гнев смертельный страх вселяет
В сердца людей, чуть твой услышат зов!
Тебя весь мир за то лишь прославляет,
Что ты жесток, что в быстротечный миг
Людей сразить ты можешь долгим горем.
Кто б знал тебя, когда б дремал над морем
Среди других и твой безвредный пик?
Твои бока изрезали бы плугом,
До темени сковали бы в сады,
И сотня поселян, быть может, другом
Звала б тебя в награду за плоды…
А ныне — кто горы Везувия не знает?
Счастлив, чей пламень внутренний нашел
Исход наружу, лавой вытекая.
Но горе тем, в ком сила спит немая,
В ком дремлет гнев, как раненый орел.
Кто знает их?……..
………………….
ПЕСНИ ПОБЕЖДЕННЫХ
Конец… Стихает бой… На поле битвы мрак…
Я ранен тяжко в грудь — и кровь моя струится.
Но рана не болит. Душа тоской томится.
Он победил… Увы, он победил, наш враг!
Мы бились до конца, но битвою неравной:
На каждого из нас была готова рать.
Мы шли, не дрогнувши, со славой умирать,
И он, не дрогнувши, нас убивал бесславно.
Конец… Стихает бой… На поле битвы мрак…
Чу! Стон предсмертных мук… Усни, товарищ бедный!
Усни скорей: вдали я слышу крик победный…
Он победил… Увы, он победил, наш враг!.
— Зачем, скажи, злорадный и суровый,
Меня в цепях ты видеть захотел?
Иль тешат взор твой тяжкие оковы?
Да, эта цепь тяжка, как мой удел…
Легко ль тебе носить венок позорный?
Гордись! бессильный, скованный, покорный,
Я пред тобой, безжалостным, стою,
И тешу душу мрачную твою…
Гордись! Мои мечты о боге мести,
Творящем суд над злобным палачом,
Исчезли все, с моей свободой вместе,
Перед твоим ликующим мечом.
Ошибся я! Мне этот мир жестокий
Казался столь же чистым, как я сам.
Как пламя факела, во мрак глубокий
Ронял я свет и рвался к небесам.
Я верил: лишь призыв мой гордый грянет,
Лишь стоит мне во имя правды встать,
И на тебя весь мир грозой восстанет,
И ты исчез, как сон, бежал, как тать…
Гордись! Ошибся я… Твой смех надменный
Был смехом прозорливца-мудреца.
В своей душе развратной и презренной
Прочел ты, как развращены сердца.
Гордись! Как ты, весь мир порочен,
И гаснет факел мой во мгле.
В земле — мои друзья, и знамя — на земле.
Гордись! Век правды вновь отсрочен…
Тюремные своды в полночной тиши
Неясные стоны рождают.
То скорбные думы бессонной души,
Как бабочки, тихо блуждают
И выхода ищут на волю, туда…
Сегодня мне радость большая:
Я ночью томился… Вдруг вижу: звезда
Горит пред окном золотая
И ласково светит в мой мрачный подвал
И шепчет о счастье, о воле…
Я плакал, и слезы скорей вытирал,
Чтоб свет ее видеть подоле.
Я верил лучам ее добрым — как вдруг
Насмешливо цепь загремела,
И стены, и своды смеялись вокруг,
И сердцем тоска овладела.
Но цепь улеглась — вновь любви и добра
Лучистые речи звучали…
Так в сердце боролись всю ночь до утра
Луч света и бездна печали.
А утро настало — незримая тень
Сгустилась над звездочкой нежной.
— Гремите ж, о цепи, злорадно весь день,
И сердце, томись безнадежно!..
Недолго ждать — и я умру,
А он, веселый и здоровый,
За пьяной чашей, на пиру,
Бесчестить будет мой терновый,
Мой окровавленный венец…
И будут вторить раб и льстец…
И не смутит никто укором
Бесстыдной радости его,
Не прокричит, что оттого
Я умер, что считал позором
И преступленьем жить, как он,
Что пир его есть святотатство,
А радость — коршуна злорадство
На поле, где герой сражен,
Что вместе с ним Вражда ликует,
А над могилою моей,
Как мать, лишенная детей,
Склонилась Правда и тоскует…
Дымятся факелы кругом,
Сверкает медь и сталь.
Безмолвным строем мы идем
Куда-то в поле, в даль…
На мрачных лицах спит гроза,
В молчаньи приговор.
У всех опущены глаза,
Лишь мой не сомкнут взор.
Я ждать пощады не могу,
Час пробил умереть.
Но в этот час в лицо врагу
Не стыдно мне глядеть.
Дымятся факелы кругом,
В мозгу, быстрей зарниц,
Мелькают мысли о былом,
И вихри дел и лиц.
Нет, не хочу перед собой
Солгать в предсмертный час,
Боюсь, что тяжкою борьбой
Я никого не спас.
Бесплодно жизнь прошла, как дым,
Час пробил умереть.
Но все ж в лицо мечтам былым
Не стыдно мне глядеть.
Дымятся факелы кругом,
Слабею и дрожу.
С тоскою вещей пред концом
В грядущее гляжу.
Боюсь: забудет край родной