Выбрать главу

Ольгер вздохнул.

Да не так уж ему нужен был еще один слуга - до сих пор Хенрик превосходно обходился Квентином и Лесли. И даже потраченные деньги - леший с ними, вон его бывший хозяин потерял из-за самого Ольгера в четыре раза больше. Но вот для "свалившегося с Луны" парня вожделенная свобода обещала обернуться кое-чем похуже службы в доме Ольгера. Даже похуже королевской каторги, если на то пошло. В реальной жизни этот парень разбирался хуже, чем иной десятилетней, зато безответственности и дурацкого упрямства у него хватило бы на пятерых.

Сказать ему об этом напрямую - Альк, скорее всего, будет оскорблен до глубины души. А если не сказать - зачахнет от тоски или придумает еще один нелепый план побега.

Ройт еще чуть-чуть подумал и сказал:

- Что касается тебя, не забывай о том, что жизнь непредсказуема. Сегодня кажется, что никакой надежды уже нет - а завтра получается совсем иначе.

Альк во все глаза смотрел на Ольгера, как будто ожидал, что тот добавит что-нибудь еще. Но Ольгер развернулся и ушел, поскольку ему резко - и, как это с ним бывало, совершенно - расхотелось хоть о чем-то говорить.

Ольгер не сомневался в собственных словах, сказанных Альку. Но одновременно с этим твердо знал, что в _его_ жизни ничего хорошего произойти уже не может.

* * *

После памятной беседы с ройтом Альк подумал, что он вел себя как эгоист. Или же как дурак - если считать, что это не одно и то же. Во-первых, он был не вполне справедлив к Хенрику Ольгеру. При более пристальном рассмотрении ройт оказался не такой скотиной, какой Альк его воображал. И уж тем более не туповатым солдафоном с кругозором отставного прапорщика. Кто бы мог подумать, что Ольгер способен на сочувствие к слуге, а уж тем более на то, чтобы пытаться его чем-то подбодрить?..

Тем временем настал сентябрь, ночи стали холоднее, и в очередное утро Квентин слег в постель от приступа местной болезни, здорово напоминавшей ревматизм. После чего мгновенно стало ясно, что порядок в доме Ольгера держался исключительно на нем. Альк, не любивший мажордома за неискоренимое занудство, вечный старческий бубнеж, а прежде всего - за манеру говорить о ройте так, как будто бы речь шла о высшем существе, теперь едва ли не молился, чтобы Квентину быстрее полегчало. Александр чувствовал, что голова у него идет кругом от общения с кухаркой, приходившей в дом готовить им обед и ужин, и от остальных разом свалившихся на него дел.

Спасало то, что Ольгер был не слишком привередлив. Скажем, Альк ни разу даже не притронулся к метелочке из птичьих перьев, которой Квентин без конца сметал со столов и канделябров пыль, но Хенрик этого как будто не заметил.

Впрочем, Ольгеру сейчас было не до него.

Ройт наконец-то получил письмо, из-за которого так часто ездил в городскую ратушу. Но если допустить, что Ольгер ожидал каких-нибудь хороших новостей, то он их явно не дождался. Альк был в гостиной в тот момент, когда Ольгер читал свое письмо, и видел, что за эти несколько минут Ольгер как будто постарел на десять лет. Глаза у него потускнели, а в углах плотно сжатых губ обозначились горькая складка. Альк помимо воли посочувствовал Хенрику Ольгеру - но благоразумно воздержался от вопросов, что его расстроило. Не приходилось сомневаться, что ройт не потерпит непрошенного вмешательства в свои дела даже от равного, а уж от "серва" и подавно.

Впрочем, здравомыслия Свиридову хватило ненадолго. Поздно вечером, когда он уже собирался идти спать, Альк случайно обратил внимание на свет, горевший в кабинете ройта. Это показалось ему крайне необычным, так как в это время Ольгер, поднимавшийся довольно рано, чаще всего уже спал. Как будто невзначай пройдя мимо открытой двери кабинета, Альк почувствовал тянувшийся оттуда горьковатый запах каффры и отметил, что его "хозяин" сидит за столом, бездумно глядя в одну точку.

Альк сказал себе, что это его совершенно не касается. Еще немного постоял у двери кабинета, уговаривая себе плюнуть на странное поведение Хенрика Ольгера и отправляться спать... а потом, мысленно обругав себя последним идиотом, вошел внутрь.