Когда работы были почти закончены, Ольгер сказал, что, по его расчетам, после взрыва неминуемо произойдет такой обвал, что в нем погибнут все, кто по случайности окажется поблизости. Поскольку для того, чтобы поджечь запал, вполне достаточно одного-единственного человека, он не видит смысла жертвовать остальными. "Мы устроим жеребьевку, - сказал Ольгер буднично. - Вытянувший жребий останется здесь, подождет один час, а после этого закончит начатое. Все остальные двинутся отсюда к Снежной голове". Эти слова впервые вывели Свиридова из его усталого оцепенения, и ему стало дурно. Он вдруг явственно представил, как вытягивает _тот самый_ жребий, и как все - включая ройта Ольгера - уходят, оставляя его совершенно одного. Алька прямо-таки затошнило от подобной перспективы. Захотелось схватить ройта за рукав и бросить Хенрику в лицо, что он отказывается участвовать в этой проклятой жеребьевке. Уж кто-кто, но Ольгер точно знает, что он не инсарец, с какой стати ему умирать за их Инсар? Да, разумеется, он присоединился к отряду добровольно, и готов был рисковать наравне с остальными. Наравне!.. А уж никак не отдуваться одному за всех! Так что пусть Ольгер знает - если вдруг его оставят здесь, он все равно не станет поджигать этот фитиль, он, Альк - нормальный человек, а не какой-нибудь самоубийца!
Пока все эти мысли вихрем проносились в его голове, ройт Ольгер обратился к Гирсу, отрезавшему кусочки от плащей для жребиев (серые - для "пустышек", и один черный - для того, кто должен будет остаться).
- Почему восемь, а не девять?..
Гирс вскинул глаза на ройта.
- Вы не можете участвовать, господин капитан, - почти враждебно сказал он. - Вы командир.
- Хочешь сказать, что в случае чего вы без меня не доберетесь до Снежной головы? Или не сможете заложить взрывчатку? - хмыкнул Ольгер. - Ты меня пугаешь. Как же тогда Томаш и его ребята в Каменных Садах?
- Томаш теперь сержант. Вот он пусть и командует, - упрямо сказал Гирс.
Ольгер пожал плечами.
- Ладно. Если мне не повезет, считай, что я произвел тебя в сержанты, как и Томаша. Режь девять.
Гирс вздохнул и сделал еще один жребий.
Альк даже не знал, что хуже - тянуть жребий раньше остальных или же наблюдать за тем, как остальные - один за другим - благополучно выбывают из игры. В итоге Свиридов не выдержал и полез в шапку Гирса вторым, сказу же после Марека. Вытащил маленький кусочек ткани, разжал влажную ладонь и чуть не заорал от облегчения - лоскуток оказался серым. Альк был так поглощен собственной радостью, что далеко не сразу понял, что процесс жеребьевки остановился. Только через несколько секунд он осознал, что все вокруг пришибленно молчат, а Ольгер, насмешливо улыбаясь, смотрит на черную полоску ткани на своей ладони.
- А еще говорят, эшшари скверные гадалки! - мрачно усмехнулся он. Странного замечания насчет эшшари Альк не понял, зато понял то, что ройт Ольгер остается.
Ольгер.
Остается.
Поразительно - пока он злился на Хенрика Ольгера и представлял, что скажет ройту, если худший жребий выпадет ему, он как-то совершенно позабыл про то, что и самому Ольгеру тоже может не повезти. Может быть, в этом все и дело? Пару минут назад он говорил себе - плевать, пусть остается кто угодно, лишь бы не он сам. А жизнь, как обычно, вывернула его желание по-своему. Жизнь - вообще на редкость омерзительная штука.
- По-моему, это неправильно, - набычившись, сказал Гирс. - Вы как хотите, капитан, но лучше я останусь, а вы поведете наших к Снежной голове.
Ройт Ольгер только покачал головой. Гирс открыл было рот, явно собираясь отстаивать свою позицию, но Хенрик перебил его.
- Достаточно! Пока что здесь приказываю я. Берите людей и уходите.
Первую четверть часа отряд двигался в полном молчании. Альк механически переставлял ноги, вспоминая все, что успел пережить с того момента, когда попал в Лотар, и с каждым шагом все острее понимал, что совершает что-то окончательное и непоправимое. Что-то такое, чего не простит себе всю оставшуюся жизнь.
Наверное, приятнее было бы считать, что он осознанно принял решение вернуться. Но на самом деле никакого "решения", в сущности, и не было. Альк просто остановился, из-за чего идущий следом Марек чуть не налетел на него, и стал резкими, почти судорожными движениями вытаскивать руки из ременных петель своего заплечного мешка.