Я повела Анту и Гвен через чащу, обрезая лозы, что насытились нашей кровью. Мысль о том, что они касались моего тела, вызывала тошноту. Желудок болел и урчал. Мне нужна была еда и вода, чтобы восстановиться после потери крови, но наши запасы были уничтожены, и мне нужно было искать еду в лесу.
Лес был бесконечным. Тонкие деревья стояли так близко, что царапали и без того изрезанную кожу. Я хотела только переодеться и промыть раны. Каждый раз, когда ветер дул на рану, меня пронзала острая боль, и я ловила себя на том, что яростно обороняюсь, думая, что лозы снова напали.
Каждые несколько секунд я смотрела на спящего Казимира. А если он не проснется? Живот скрутило, когда я увидела, что его раны все еще кровоточат, время от времени я останавливалась и проверяла его пульс. Он был, хоть и медленный. Знать бы, как ему помочь. Водой? Едой? Лекарствами?
Ночь окружала нас полумраком, ноги ослабели, и Анта вел меня вперед. Голова кружилась от потери крови. Но деревьев становилось меньше. Мне уже не нужно было обрезать ветки и лозы. Потому я прильнула к своему оленю, чья прекрасная белая шуба была испорчена красными отметинами ран. Я двигала себя вперед, но не могла уже искать следы, мне нужен был ручей, река, хоть что-нибудь, что утолит мою жажду.
Казимиру тоже нужно было что-то, но чтобы очнуться. Я пыталась сунуть ему в рот ягоды, но он не мог их жевать. Я раздавила ягоды и запихала ему в рот, но он не проглотил. Ягоды были горькими. Но они придали мне немного сил, чтобы идти. Я хотя бы могла делать шаг за шагом. Если я выведу нас к реке, я смогу промыть раны, пока в них не попали инфекция, а потом я смогу пожарить зайца.
Я часами шаталась. Анта подталкивал меня.
- Все хорошо, малыш. Иди, мы сможем.
Его карие глаза опустились. Он медленно моргнул. Мое сердце сжалось. Он словно сдавался.
Глаза защипало. Нет. Я не буду плакать. Я не дам Анте сдаться и не буду плакать. Нужно идти. Я протащу его дальше. Он не остановится. Я ему не позволю.
- Идем, малыш. Идем.
А слезы были так близко, они пытались прорваться. Пустая трата воды.
Я слепо покачнулась. Глупо продолжать идти в темноте. Мы можем упасть в овраг или с обрыва. Или заблудиться. Казимир соскользнул с седла Анты, и мне пришлось поднимать его. Руки казались непослушными, они дрожали от усилий. Анта споткнулся. Я склонилась к нему и Гвен, позволяя животным поддержать меня. В какой-то миг мои глаза закрылись, меня окутал сон, хотя ноги продолжали идти. Я хотела упасть, сжаться, как оброненная тряпка. Но сознание не успокаивалось, и в нем я видела бабочек, светлячков, что летали вокруг меня. Сотни их сверкало разными цветами и укрывало ми руки и плечи, нежно хлопая по коже крылышками. И от каждого такого прикосновения тело становилось легче. Ноги ускорились, и на них перестал давить мертвый груз.
- Щекотно, - пробормотала я.
Гвен фыркнула, и я с силой открыла глаза. Это был не сон. Светлячки распространяли мягкий желтый свет на деревья вокруг меня. Я с восторгом смотрела на них, зачарованная их красотой, и на мгновение я даже забыла о пожаре в горле.
- Я, видимо, призвала вас мастерством, - пробормотала я, глядя на танцующих бабочек. – Даже не осознавая.
Светлячки летели, их мерцающие тела двигались в воздухе.
- Вы меня куда-то ведете? Куда мы идем? – мой голос обрывался. Тяжело было даже шептать.
Я шагала за светлячками. В ногах было куда больше энергии сейчас, они не болели в коленях. Жучки летели среди деревьев, как крошечные огоньки. Куда они меня ведут? Это очередная уловка леса Ваэрг? Когда я уже почти уничтожена, он решил снова напасть, но еще жестче?
Сквозь деревья уже была видна луна, что светила ярко. Серебряный круг на темном небе. Теперь я поняла, куда иду, услышала тихий плеск… воды. Я отпустила поводья Анты. В руки и ноги вернулись силы, словно расплавленный металл застыл. Я могла бежать.
Ручей был впереди, всего пару футов шириной, на камнях он образовывал пенящиеся водопады. Он мерцал в лунном свете. Горло першило, я хотела воды. Рот наполнился слюной. В мгновение я опустилась на берег и окунулась лицом в ручей, даже не думая, что он может быть отравлен. Я подняла голову и встряхнула мокрыми волосами. Дрожащими руками я сделала из ладоней чашу и глотнула ценную воду. Не было ничего вкуснее. Ничего изысканнее я никогда не пробовала. Я пила, пока не поняла, что лопну, а потом отправилась к Казимиру. Он все еще был плох, а раны требовали обработки.