— Но ты, вроде, не сошёл с ума и не озверел.
— Да… Я задумался… И вот что я понял. Настоящего рыцаря можно вырастить только на настоящей войне. А война — это самое ужасное, что только может быть в жизни человека. Значит, рыцарь — это самый ужасный человек, какой только может быть. Поэтому, я больше не хочу быть рыцарем. Лучше смерть, чем такая жизнь.
— Ну так бросился бы на врагов, они бы тебя и прикончили, заодно избавив от мук голода.
— Лучше умереть, не убивая.
— А уморить себя голодом — это разве не убийство? Самоубийство — самое страшное из убийств, потому что в нём невозможно покаяться.
— Об этом я не подумал. Тогда получается тупик, из которого вообще нет выхода.
— Если нет выхода, то выходи через вход. Вернись на исходные.
— То есть?
— Как тебя зовут?
— Перегрин.
— Ты должен стать рыцарем, Перегрин, точнее — должен им остаться. Ведь тебя, насколько я понял, большая кровь с ума не свела, и маньяком ты не стал.
— Да я в своё время анатомией увлекался, даже трупы резал в морге, так что ни мертвецы, ни кишки, ни части человеческого тела, взятые по отдельности, меня не шокируют.
— Замечательно. Значит, ты ещё и медицинскую службу нам создашь. Иоланда, вот твой начальник и наставник.
Иоланда, до этого ловившая каждое слово Перегрина, теперь молча кивнула.
— Но я не собирался…
— Не обсуждается! Ты возвращаешься в Орден и выполняешь приказы. Ты не знаешь, где выход, ты потерял вход, тогда просто выполняй приказы и всё.
— Кто ты? — растерянно спросил Перегрин, немного ошалевший от такого напора.
— Ариэль. Если угодно — новый глава Ордена. А если не угодно — от этого ничего не меняется.
— Скажи, Ариэль, мой рассказ не напугал тебя?
— После Хаттина меня трудно чем-то напугать.
Перегрин ничего не понял, однако осознал, что перед ним человек, который понимает больше него.
— И вот ещё что скажи мне, Перегрин. Где те, кто продолжает сражаться? Понимаю, что таких не может быть много, но они обязательно есть. Где?
— Да есть тут горстка головорезов. Примерно там, — Перегрин показал рукой. — Километров десять отсюда.
— Значит, так, — подвёл итог Ариэль. — Я поскакал туда. Иоланда, ты с Перегрином не торопясь подтягиваешься в том же направлении. Перегрин — защищаешь Иоланду, а заодно даёшь ей первый урок анатомии. И подбери ты где-нибудь меч, наконец.
— Да, мессир.
Глава VI, в которой начинается возрождение Ордена
Вскоре Ариэль увидел аккуратно выставленные посты и от сердца у него отлегло. Караульную службу здесь несли, как положено, а значит с этими людьми можно будет разговаривать.
— Отведите меня к вашему командору, — бросил Ариэль часовому.
— Сам доберёшься, — часовой небрежно кивнул на стоящий невдалеке шатёр.
«Фронтовики, — молча усмехнулся Ариэль, — Эти говорят уже по-другому. Не так, как говорили в Ордене раньше, но и не так, как изъясняются теперь дезертиры». Он шагнул в шатёр и увидел перед собой трёх рыцарей, сидящих, подобрав под себя ноги и о чём-то говоривших перед его появлением. Они молча глянули на него, не пытаясь скрыть ехидной усмешки. «Конечно, мой чистый плащ не может вызвать у них ничего кроме презрения. И трудно же будет с ними говорить», — подумал Ариэль.
— Здравствуйте, братья. Кто командор? — Ариэль постарался спросить это как можно более непринуждённо.
— А тебе зачем? — не поздоровавшись, язвительно выдавил из себя один из рыцарей.
— Магистр назначил меня новым главнокомандующим. Правда, смешно?
— Я слышал шутки и посмешнее, но эта тоже ничего.
— А может предложите хотя бы присесть? — так же с усмешкой спросил Ариэль, ему небрежно показали на место рядом с собой, он уселся и продолжил: — Понятно, что в этих условиях назначение, сделанное магистром, ровным счётом ничего не значит, и я не собираюсь изображать из себя большого начальника, но я действительно могу быть вам полезен. Только поэтому я здесь.
— Будешь давать нам советы? — язвительность хозяина шатра не ослабевала. — Войну-то нюхал когда-нибудь?
— Сражался с сарацинами во внешнем мире.
— Вот как! Там ты, наверное, в одиночку сразил тысячу сарацин!
— Да не считал я, сколько я их там сразил. Может быть десять, может быть двадцать. — Ариэль ответил вяло, без вызова, картины Хаттина неожиданно встали у него перед глазами, сердце защемило от тоски. Ему захотелось встать и выйти их шатра. Вести словесную пикировку с этими «бывалыми» рыцарями было не только скучно, но и как-то вообще не достойно.
В этот момент послышался крик часового: «Сарацины! К бою!». Рыцари мгновенно выскочили из шатра, только сейчас Ариэль заметил другие шатры, из которых так же выскакивали рыцари. На них надвигались не слишком густые цепи сарацин с обнажёнными саблями, в лёгкой броне. Из-за их спин стреляли лучники, на рыцарей пролился целый дождь стрел. Две стрелы Ариэль отбил мечом, одна ударила ему в грудь, но крепкая кольчуга выдержала, и стрела беспомощно повисла, застряв наконечником в кольцах. Ещё одна стрела угодила в ногу ниже кольчуги, не задев кость, она пробила мягкие ткани, и Ариэль почувствовал острую боль. И тут его разобрала жуткая досада на всё происходящее, он почувствовал вдруг полное безразличие ко всему на свете, но вместе с тем и странный прилив сил, всё его тело загудело от энергии. Не обращая внимания на острую боль в ноге, он устремился на сарацин, словно ветер, сражая одного за другим, нанося им такие удары, которые невозможно было парировать. Он вертелся среди них, как заводной, не пытаясь ни чего рассчитывать. Меч в его руке словно обрёл разум, и Ариэлю оставалось лишь ему не мешать. Он уворачивался, бил, скользил между противниками с такой безупречностью, словно его тело и меч принимали по несколько решений в секунду. Ни на одного врага он не потратил больше одного удара. Происходящее казалось ему изящной партией в шахматы, за которой он, как зритель, не успевал следить. Ариэль не смог бы сказать сколько времени это продолжалось. В какой-то момент он не увидел перед собой врагов, только бескрайнюю пустыню, и эта бескрайность, столь для него привычная, сейчас так заворожила его, что он стоял и не мог оторвать глаз от безбрежной дали. Напрасно думают, что пустыня пуста, каждая душа населяет пустыню своими порождениями, а что сейчас было в его душе? Кажется, вообще ничего, но это, конечно, только казалось. От дуновения лёгкого ветерка он вдруг почувствовал жар на лице, как там, где он сражался вместе с Жаном, словно он перенёс сюда лютый климат внешнего мира. Скоро здесь будет раскалённая сковородка и… пусть будет. Неожиданно перед ним выросла фигура рыцаря, хозяина шатра.
— Меня зовут Стратоник, — сказал ему рыцарь, с восхищением глядя на Ариэля и протянув ему окровавленную ладонь.
— Ариэль, — он пожал руку Стратоника, пытаясь выйти из охватившего его безразличия, но пока у него не очень получалось.
— Ты так сражался, Ариэль… Это что-то невозможное, я никогда такого не видел.
— У тебя было время наблюдать, как я сражался?
— Приглядывал краем глаза, из-за этого пропустил пару ударов, — весело рассмеялся Стратоник. — Но они мне только кольчугу порвали, а кольчуг у нас куда больше, чем рыцарей, так что не беда. Вина хочешь?