Выбрать главу

Когда Ариэль допил сок, он навсегда избавился от осуждения подданных пресвитера. Теперь его сознание уже не воспринимало их, как настоящих живых людей, он видел перед собой лишь олицетворение всего самого лучшего, и реагировал на них очень по-доброму, но уже без интереса. Тогда же он навсегда отказался от попыток понять, насколько реально царство пресвитера, на самом ли деле оно существует, или это просто чьи-то затвердевшие мечты. Он понял, что это вопрос без ответа. И то, что внешний мир выглядит куда правдоподобнее их царства, тоже ещё не доказательство его реальности. В этом вопросе никаких доказательств вообще быть не может. Непреодолимость этого незнания ни сколько его не смутила, Ариэль понял, что вопрос реальности этого или того мира вовсе не имеет значения, он совершенно не принципиален. Единственная реальность, которая имеет значение, это реальность души, ведь только она пребудет вечно. Итак, Ариэль принял царство пресвитера таким, какое оно есть, но жить в этом царстве он больше не мог, как не может опытный боевой рыцарь днями напролёт с увлечением играть в солдатиков, хотя не видит в этой игре ничего плохого.

А рядом с Иоландой все эти вопросы исчезали. Его чувство к ней не только не померкло после возвращения, но и напротив – стало глубже, значительнее. Он растворялся в её взгляде с таким трепетом, какого не мог испытывать ни в одной другой ситуации и, встречая ответный трепет, его чувство умножалось до бесконечности. Их души сливались, но при этом не смешивались, не превращались в одну и не теряли индивидуальности. Они – очень разные люди, при этом гармония между ними так удивительна, как будто она неземного происхождения, да так ведь оно, наверное, и есть. Их души сливались в вечности, время и пространство исчезали, когда они были рядом, и Ариэль чувствовал, что их союз – это высшая, абсолютная реальность, в которой нет земной относительности и условности. Иоланда снимала в его душе неустранимое противоречие между земным и небесным началами, сочетая в себе несочетаемое с такой изящной грацией, как будто иначе и быть не может. Когда их души соприкасались, это было славословие Творцу Вселенной. Когда они были вместе, они были с Богом.

– Я хотела попросить тебя… только пойми меня правильно… давай не будем устраивать свадебного пира, – с тихим смущение проговорила Иоланда.

– Я хотел попросить тебя о том же самом. Ведь брак – это таинство…

– … и непонятно, почему после совершения таинства надо наполнить желудки сотне человек.

– Мы скоро совсем перестанем говорить. Ведь между нами и так всё ясно.

– Ну тогда я устрою тебе жуткий скандал, чтобы ты успокаивал меня ласковыми словами.

– Но я просто молча улыбнусь тебе. Впрочем, если хочешь скандала, вот тебе прекрасный повод. Предлагаю после свадьбы отправиться жить в пустыню, туда, где на сто километров вокруг нет никакого человеческого жилья.

– Не умеешь ты, Ариэль, скандалы провоцировать. Я хотела предложить тебе тоже самое.

***

Ариэль договорился с магистром Ордена о том, что отправится жить на драконью границу и будет патрулировать нейтральную зону. Рыцарь не боялся брать туда жену – вероятность визуального контакта с драконами была исчезающе мала, а вероятность боевого столкновения с ними никто даже не рассматривал. О драконах можно было думать что угодно, но самоубийцами они точно не были. Давняя стычка Ариэля с драконами потому и произошла, что десятикилометровой нейтральной зоны ещё не существовало, а драконам нападение на рыцаря сошло с рук, поскольку было ясно, что всё произошло спонтанно – рептилии начали заигрывать, а потом у них просто не выдержали нервы. Если бы они сейчас вторглись в нейтральную зону, это могло быть только спланированной агрессией, которая со всей неизбежностью положит конец драконьему царству.

Большой необходимости держать патрульного рыцаря на драконьей границе не было, но магистр сразу же, и, пожалуй, даже слишком охотно согласился с предложением Ариэля:

– Хорошая мысль. Ордену будет полезно иметь рыцаря с опытом жизни в пустыне.

– Если бы ещё это была пустыня…

– А вот из этих твоих слов вытекает вторая причина, по которой тебе будет весьма своевременно отправиться туда, – усмехнулся магистр. – Наша пустыня для тебя всё равно, что детская площадка, после возвращения ты смотришь на всё в нашем царстве с усмешкой. Твоя кровь, Ариэль, отравлена ядом внешнего мира, и я не хочу, чтобы ты отравлял этим ядом братьев-рыцарей. Посиди-ка в пустыне пару-тройку лет, с молодой женой это будет не так уж скучно. И, может быть, ты поймёшь наконец, что нет ничего хорошего ни в испепеляющем зное, ни в нападениях хищников или бедуинов, ни в укусах ядовитых тварей, а хорошо, напротив, когда всего этого нет.