В Скайнигэле Грейс ждал ещё один сюрприз: она узнала, что Роберт и Катриона, герцог и герцогиня Девонбрук, с маленьким сыном Джеймсом прибыли вместе с Кристианом. Сперва ей показалось странным, что они проделали столь далёкий путь, но потом Катриона объяснила, что их собственное шотландское поместье — Россмори — находится на побережье к югу от Скайнигэла, в дне пути от него, на полуострове Нойдарт. С их-то помощью Кристиан и добрался до Скайнигэла.
Теперь все пятеро расположились в небольшой передней, располагавшейся перед главным залом, которую Грейс приспособила под рабочий кабинет. Пока гости ждали возвращения хозяйки с берега, Дейдре заварила чай, и теперь Грейс разливала его по фаянсовым чашкам, ничуть не похожим на изящный фарфор, к которому, без сомнения, привыкла чета Девонбрук.
— Прошу извинить за чай, — произнесла Грейс. — Это местный сорт, с листьями черники. Мне он нравится, но некоторым может показаться чересчур терпким.
— С черникой? — Катриона взялась за чашку. — Мы частенько пьём черничный чай в Россмори, правда, дорогой?
Она обратила взгляд на своего мужа, стоящего подле Кристиана, — тот кивнул. Грейс отметила, что Кристиан больше не улыбается так, как тогда, на берегу. Его глаза снова омрачило так хорошо знакомое ей хмурое выражение, но прежде, чем Грейс успела задуматься над тем, что же его огорчило, Катриона снова заговорила:
— Как-нибудь при случае я должна вам показать, как добавляю в чай немного клевера. — Она наклонилась чуть ближе и прошептала: — Признаться, такой чай я люблю больше китайского.
Грейс улыбнулась в ответ. Она ожидала, что столь светская дама, как герцогиня, с презрением отнесётся к простоте, привычной для Скайнигэла, и ей было приятно узнать, что она заблуждалась в своём суждении.
— Мы уже отужинали, — сказала она, — но если вы проголодались, я могу попросить Дейдре или Флору посмотреть, не осталось ли на кухне рагу…
В этот самый момент дверь отворилась и вошёл Аластер. Он не постучал — на чём настояла Грейс, считая, что в том нет необходимости, ведь в деле управления поместьем они были компаньонами, а не хозяйкой и подчинённым. Аластер замер, увидев в комнате посторонних:
— Ох, миледи, я не знал, что у вас посетители.
Он поклонился и шагнул назад, собираясь выйти, но Грейс махнула ему рукой, приглашая в комнату:
— Всё хорошо, Аластер. Пожалуйста, входите и познакомьтесь с нашими гостями.
Аластер стоял, одетый и выглядевший, как обычно — узкие штаны из шотландки, такие же жилет и сюртук, очки сдвинуты на кончик мясистого носа, как всегда, когда он проверял цифры в гроссбухах — и, как и ожидала Грейс, слушал, вытаращив от изумления глаза:
— Аластер, позвольте представить вам герцога и герцогиню Девонбрук…
Как она и ожидала, Аластер вытаращил от изумления глаза и отвесил несколько почтительных поклонов.
— … а это лорд Найтон, — прибавила Грейс, — мой муж.
Аластер быстро посмотрел на неё, прежде чем поклониться и Кристиану.
— Для меня честь наконец-то познакомиться с вами, милорд. Большая честь. — Затем он обратился к Роберту и Катрионе. — И с вами также, ваши светлости.
— Это мистер Аластер Огилви. Он управляющий в Скайнигэле, и притом отменный. Не знаю, что бы я все последние месяцы без него делала.
Лицо Аластера по цвету сравнялось с его костюмом, когда он довольно заулыбался в ответ на комплимент Грейс.
— Благодарю, миледи. Уверяю вас, мне это было в радость.
Когда с представлениями было покончено, в комнате повисло неловкое молчание, никто не знал, что сказать. Грейс попыталась положить конец затянувшейся паузе:
— Вы зачем-то хотели меня видеть, Аластер?
— Что? О, да, верно, миледи. Макфи и Макги только что вернулись из Аллапула. У меня тут список того, что им удалось купить и продать.
Он протянул ей лист бумаги, и Грейс, кивая, пробежала его глазами.
— Похоже, им удалось сторговаться по честным ценам.
— Да. — Аластер помолчал немного и тихо добавил: — Миледи, боюсь, у меня есть и плохие новости.
Серьёзное выражение его лица подсказало Грейс, что случилось что-то очень нехорошее.
— В чём дело?
— До того, как Макфи и Макги уехали, люди болтали, что «Надежда» затонула, прежде чем добралась до Новой Шотландии. Считается, что все пассажиры погибли.
Грейс оцепенела. Она положила список на стол и отвернулась к окошку, выходящему во внутренний двор. Глядя на играющих там ребятишек, она вспоминала улыбчивое личико, неизменный большой пальчик во рту, счастливые голубые глазёнки, сияющие из-под копны белокурых кудряшек.
Томас Макаллум сочетал в себе всё простодушие и живость трёхлетнего проказника. Он приехал в Скайнигэл дождливым вечером вместе со своими ма и па и другими родичами и сразу же стал всеобщим любимцем. Приходя в кабинет поработать над счетами поместья, Грейс частенько заставала его сидящим под столом в ожидании момента, когда можно будет высунуть голову и радостно прокричать: «Бууу!», — после чего малыш обнимал её крепко-крепко. Она была «леди Глейс», а он — «лыцалем Томасом», ее «заситником» от всего «плохого и стласного», как те сказочные рыцари, о которых она читала ему перед сном.
Когда его родители, наконец, нашли места на корабле, отплывающем в Новую Шотландию, Томас не хотел уезжать. Грейс никогда не забыть, как он цеплялся за её юбки и плакал, повторяя, что хочет остаться с ней. Но она убедила его, что каждый рыцарь однажды должен отправиться в крестовый поход и защитить других людей от всего плохого и страшного.
Он так и стоял у неё перед глазами: на палубе баркаса, машущий ей на прощание, пока корабль шёл заливом Скайнигэл — в Аллапул и новую жизнь… она всё ещё слышала его последние сказанные ей слова…
— Я люблю тебя, леди Глейс, и когда велнусь из клестового похода, то зенюсь на тебе.
Когда через несколько минут она отвернулась от окна, то едва могла различить Аластера сквозь застилавшие глаза слёзы.
— Ведь это на «Надежде» уплыли Томас и его семья?
Аластер кивнул, но она знала ответ ещё до того, как задала вопрос. И всё же спросила, отчаянно желая ошибиться.
Грейс поняла, что все взгляды в комнате устремлены на неё, и подавила слёзы. Она посмотрела на сидящих перед ней Кристиана, Роберта и Катриону и стоящего за ними Аластера. Внезапно ей захотелось, ей просто необходимо было остаться одной.
— Аластер, могу я попросить вас проводить герцога и герцогиню в комнаты через зал от моих? Дейдре и Флора, должно быть, уже всё там подготовили, да гости наши, конечно же, устали с дороги. И попросите, пожалуйста, Дейдре позаботиться об ужине для гостей. Держу пари, юному Джеймсу придётся по вкусу её песочное печенье.
Аластер кивнул, дождался, пока Роберт с Катрионой пожелают спокойной ночи Грейс и Кристиану, и повёл их из кабинета. Когда они ушли, Грейс повернулась к мужу.
— Кристиан, я…
— Он вроде способный малый, — заметил Кристиан, имея в виду Аластера.
Грейс кивнула:
— Он оказался полезнее, чем я могла вообразить. И он замечательный друг.
Кристиан странно на неё посмотрел, словно не понял, чту она имеет в виду.
— И долго он служил здесь управляющим?
— Задолго до моего приезда. Он родился и вырос на землях Скайнигэла.
— Это хорошо, — кивнул Кристиан. — Он, должно быть, и дальше будет отлично здесь справляться после твоего возвращения в Лондон.
Грейс уставилась на него, не в силах произнести ни слова, будто Кристиан только что заявил, что небо зелёное, а луна сделана из сливового пудинга. Возвращение в Лондон. Он всерьёз думал, что она бросит Скайнигэл. Разумеется, она ожидала от мужа чего-то подобного, но всё же не так скоро по прибытии. Как будто у него на глазах были шоры, и он совсем не замечал, что происходит вокруг, что читается в лицах арендаторов, которые видели, как он с Грейс возвращался с берега.
И тут гнев, которому Грейс никогда не поддавалась, вспыхнул в ней с внезапной силой: