Нет лучшего памятника отцу на земле, чем его сын.
Пусть лучше не родится такой сын, который по дороге любви своей к родной земле не сделает шага дальше отца.
Пусть лучше бездетным останется человек, который не желает своему сыну добра и света, который не заботится, чтобы его сын жил на прекрасной земле, среди прекрасной природы.
Предки должны надеяться на своих детей, дети должны гордиться своими предками.
Так хочу я начать свою повесть «Белый сайгак».
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Данг-авлах — это степь. Данг-авлах — это плоскость между горами и морем. Данг-авлах — это земли, которые прозваны черными. Раскаленное солнце, опаляющий ветер, суховей, дьявол с огненно-красными полами бешмета, от которого прячется все живое и даже перекати-поле мчатся, словно вспугнутое стадо сайгаков, но не могут никуда убежать. Даже если закроешь глаза, все равно и сквозь закрытые тонкие веки крупными пятнами просвечивает жаркий ветер, полыхают развевающиеся огненные полы его бешмета.
Но Данг-авлах не только зной, это и трескучий мороз, иссушающий землю не меньше, чем летнее солнце.
Но Данг-авлах — это и месяц май, когда покрывается степь ярким разноцветным ковром свежей и сочной зелени. Пора обновления, пора цветенья земли, прекрасная, радостная пора.
«Шоулличим» — моя степь, так говорят о своей степи ногайцы. До самого горизонта во все стороны ровная, плоская степь. Небо над ней — опрокинутая чаша, покрытая бирюзовой зеленью. Если и были люди, утверждавшие, что земля есть не шар, а блин, то к своему убеждению они могли прийти только в ногайской степи.
Степь ногайская, степь ковыльная, степь полынная, степь соленая, горькая, горячая, как зола.
В степи человеку кажется, что на земле ничего но может быть, кроме степи. Нет на свете ни гор, ни отвесных скал, ни сверкающих вершин, уходящих в небо, ни мрачных ущелий, в которых бурлит, грохочет, неистовствует вода. Нет и не может быть под небом ничего, кроме равнины, плоскости, кроме степи. Такие мысли внушает вам степь, и вы невольно верите ей.
Степь непривычна для горца, как горы непривычны для степняка. Она покоряет загадочностью, она завораживает, она впечатляет бесконечным простором, она внушает суеверным душам таинственный страх, она рождает в человеке тысячи безответных вопросов.
Если лучше гор могут быть только горы, то просторнее, но и печальнее степи может быть только степь. Не потому ли во все времена всякая степь мало заселена людьми, мало обжита, не потому ли так наивно-протяжны мелодии, песни стеней, для которых хватает всего лишь двух струн, да и те не металлические, а сухие жилы сайгака.
Неповторима в своем мрачном очаровании ногайская степь. Живут в той степи могущественные люди, и мужество их переходит в дерзость. Они пренебрегают всеми невзгодами своего степного существования, всеми лишениями, которыми одаривает их иногда ласковая, но чаще жестокая безводная родная полупустыня.
Жителей этой степи, о которых я хочу рассказать, называют ногайцами, и сами себя они тоже называют ногайцами и притом гордятся своим прозванием, потому что считают себя прямыми потомками того полководца и вождя, имя которому было Ногай.
Ногай — предводитель племени — был тем известен на просторных степных берегах Хозарского моря, что будто бы не желал войны. Он увел свое войско и племя в сухую степь и будто бы сказал другим племенам: «Вот я избрал для жизни эти безводные степи, никого не трогаю и никому не мешаю. Не трогайте же и вы меня, не пробуждайте моего гнева!» По крайней мере, так поется о Ногае в одной эпической песне.
Но другие племена не давали ему покоя. Велико было любопытство предводителей этих племен. Как это так, рассуждали они, ни с того ни с сего он, Великий Ногай, ушел в безводные степи и там осел? Не может быть, чтобы он ничего не нашел там. Верно, несметные богатства нашел он в степи. А вот пойдем и проверим, какие это богатства! Со всех сторон лезли на ногайскую степь враждебные племена, но побеждал их Ногай, а это еще больше разжигало вражду, еще яростнее стремились враги покорить земли Ногая.
Столько легенд и преданий хранят об этом человеке черные земли, что и до сих пор радуются фольклористы необычным, редким находкам.
Да, жил такой предводитель племени в степи, бесстрашный, как лев пустыни, и могучий, как буйвол. Семеро предводителей других племен шли на него с семи сторон. Могучи были эти враги, но не сумели покорить Ногая. У него была чудесная сабля, откованная в кузнице древнего Кунбатары его отцом. Чудесным в сабле было, то, что при взмахе лезвие ее становилось двойным, а раны от нее никогда не заживали.