— Да божечки, это вы меня извините, провинциальную дурочку. Смешалась, опозорила вас перед обществом… — девушка шмыгнула носом, робко улыбнулась и неожиданно брякнула: — Не меня вам надо было приглашать, а Марью Викторовну.
— Надя, о чем вы? При чем тут Мария Викторовна?
— Она… подходит вам, — грустно сказала девушка. — Вашего полета птица. Не глупенькая дурочка, как я… Я ведь совсем не то, чем вы меня полагаете, вы сильно ошибаетесь во мне…
— Да полно, Надя! О чем ты только думаешь? — Максим отметил, что перешел на «ты», и, кажется, это было уместно. — Ты — чудесная, нежная, искренняя! Не представляешь, как я рад провести с тобой этот вечер! А с Марией Викторовной меня связывали исключительно служебные дела, и они, слава богу, окончены. Ты же знаешь, верно, я даже вещи ей с курьером передал! Кстати, она их получила?
Личные вещи Маруси, изъятые при аресте и обыске, Максиму чуть ли не швырнул в лицо тот самый следователь во время очередного рабочего посещения тюрьмы; после пусть и условного, но все же освобождения ей полагалось получить назад свое имущество. Максим оставил у себя маленький дамский браунинг и черновики рабочих бумаг — проекты листовок о профилактике заразных болезней. Неплохой, кстати, проект, стоит пустить его в работу от имени ВУСО… то есть скорее уже от Временного правительства Северной области. Одежду и гигиенические принадлежности Максим с грехом пополам увязал в узелок — как же здесь не хватало такой доступной в его времени вещи, как пластиковые пакеты.
Среди вещей Маруси нашелся сложенный вчетверо тетрадный листок. Максим, чуть поколебавшись, развернул его и вздрогнул, увидев наверху выведенное изящным Марусиным почерком: «Для М. Р. — если я не вернусь». Дальше шли переписанные от руки стихи:
Не сама же Маруся это сочинила? Как не хватало возможности элементарно загуглить!
— Да, ей все передали, спасибо, — сказала Надя.
Максим тряхнул головой. Зачем он думает о той, другой женщине, когда рядом — эта, такая притягательная? И никакое туманное прошлое с Надей его не связывает, а только самое что ни на есть настоящее.
— Значит, ни к чему нам теперь о ней вспоминать, — улыбнулся Максим и ступил вперед, сокращая дистанцию. — Наденька, милая, тебе, должно быть, холодно в таком легком платье…
— Рядом с тобой — не холодно, — тихо ответила девушка и теперь уже сама шагнула навстречу.
Он чувствовал, как вздымается ее изящная грудь под тонкой тканью. Мелькнула мысль, что все может оказаться не так просто… ведь он не в родном времени с его сексуальной революцией, тут и средств контрацепции толком нет… но потом руки сами собой легли на талию девушки, привлекли ее ближе, чем в вальсе, и мысли куда-то испарились. Лицо Нади было запрокинуто, губы распахнуты, такие мягкие, теплые губы…
— А, Максимко, в-вот где т-ты прячешься! Ик! Насилу тебя с-сыскал! Ой, зд-драсьти, барышня!
Максим поморщился. Прежде чем подошел, пошатываясь, сам Миха, свежий ночной воздух окрасился ароматом причудливого алкогольного коктейля. Ясно-понятно… похоже, Бечин перепробовал весь ассортимент выставленных на банкет напитков, и не по одному разу.
Надя испуганно отстранилась и на шаг отступила.
— Т-ты чего т-тут… Я с Чайковским г-говорил и он… ик! — показал мне п-проект Земельного к-кодекса!
Черновик кодекса не полагалось никому показывать, но Миха Бечин даже и трезвый умел быть настырным, когда речь шла об интересах его людей, а уж пьяный и вовсе делался неотвратим, будто несущаяся по рельсам вагонетка.
— Это замечательно, Миша, — выдавил Максим. — Давай завтра мы с тобой его обсудим.
— П-пошто завтра? — удивился Миха и оперся об иву для пущей устойчивости. — С-сейчас давай. Т-там все как н-надо… п-почти… Только п-про… ик!.. р-распределение г-голосов в Советах н-не то… П-переделать надо. К-квоты… Н-не…