Максим оглядел войско, собравшееся выходить на врага. Солдаты, по-прежнему неопрятные в своей разномастной форме, выглядели если не подтянутыми, то хотя бы бодрыми — отдых на деревенских харчах пошел им на пользу. Слева стояла группа почти в сотню человек — добровольцы из местных. Большинство с охотничьими ружьями, почти четверть — женщины. Жилин по опыту мобилизации в Архангельске особого энтузиазма от деревенских не ждал и был удивлен, сколько их пришло записываться. За свою землю усть-цилемцы собирались стоять намертво.
Так, что же им всем сказать? Слова «за Родину и Революцию» замылились от частого употребления, превратились в бессмысленный трескучий лозунг. Демократические ценности, правительство, заботящееся о народе, избавление от тяжкого большевистского ига? Заезженные клише. Нужно что-то совсем простое, ясное, отзывающееся. Значимое здесь и сейчас.
Максим улыбнулся и заговорил свободно и просто, без всякого пафоса:
— Я долго болтать не буду. Посмотрите, вот здесь, на площади — наши люди, — Максим обвел рукой собравшихся, словно очерчивая заколдованный круг. — А там, в лесах — чужаки. Они пришли, чтобы убивать и грабить, а после навязать свои порядки. Наша задача — защитить своих. Всех, кто живет на этой земле. Потому нужно перебить чужаков безо всякой жалости. И это мы сделаем. Ура!
— Ура-а-а! — подхватили солдаты довольно бодро, по меркам мобилизованных под угрозой тюрьмы — даже и с некоторым энтузиазмом.
Командиры принялись отдавать команды. Максим подошел к Жилину:
— С каким отрядом мне выдвигаться?
— Вам? Выдвигаться? — удивился Жилин. — Максим Сергеевич, я, право же, высоко ценю вашу храбрость. И дело даже не в том, что гражданское лицо в боевых действиях будет скорее помехой… Но ведь ваше поле битвы — здесь, в Усть-Цильме. Вы обещали этим людям урегулировать их отношения.
— Но я думал заняться этим после истребления партизан.
— Полагаю, дело не терпит отлагательств. И чтобы успеть до ледостава, нам надо будет выдвинуться отсюда как можно скорее, сразу по завершении операции. Потому вам лучше бы приступить к работе немедленно. Как знать, — Жилин положил комиссару руку на плечо, — быть может, под пулями оно и легче…
Глава 18
Как бы такой переход на новый уровень
Максим откинулся в кресле и помассировал виски. Впервые за последние недели удалось выспаться вволю. На этот раз пароход «Гоголь» не был переполнен, и командный состав разместился в каютах первого класса с комфортом. После пережитого на фронте загаженность некогда роскошных интерьеров более не смущала. Стюард подал на завтрак яичницу с салом и крепкий чай. Жизнь неумолимо налаживалась.
За неделю бумажной работы в Усть-Цильме он много раз успел позавидовать товарищам, которые в это время ловили партизан по болотам. Изучив структуру долговых обязательств, Максим понял, отчего многие в России становятся социалистами. Раз попав в долговое рабство, человек уже практически не имел возможности выйти из него. В отличие от современников Максима, крестьяне влезали в кредиты не затем, чтобы купить новый телефон или прокатиться в Турцию. Они брали в долг посевной материал — «чтобы отсеяться», как они это называли — и в итоге отдавали треть, если не половину всего, что удавалось добыть промыслами в следующем сезоне; что, в свою очередь, обрекало их на новые долги, которые по существу превращались в пожизненное рабство. Максим спорил со старшиной до хрипоты, убеждая отсрочить погашение долгов и снизить процентную ставку; аргумент, что именно погрязающее в долгах, разоряющееся крестьянство становится опорой большевиков, действовал слабо. Но бедняки Усть-Цильмы свое обещание выполнили, сообщив все, что было им известно о партизанах; так что Максим выполнил свое, уговорами и едва ли не угрозами вынудив богачей вернуть им дома и имущество.
Еще Максим отметил, что хотя в богатых семьях были здоровые молодые мужчины, отчего-то их редко призывали на фронт в Первую мировую — здесь ее называли Великой войной. А вот в средних и бедных хозяйствах хватало и инвалидов, и вдов. Да, стоит ли удивляться, что армия, набранная из тех, кто не смог откупиться от призыва, стала надежным оплотом большевиков…
А ведь это всего лишь одно из сотен сел Северной области. Правительственным комиссарам, которые сейчас назначены еще далеко не во все уезды, предстоит огромная работа.
Погода вконец испортилась, зарядил холодный дождь и наледь на лужах по утрам не сразу ломалась под сапогом. Но все равно обратный путь прошел легче, чем дорога к Усть-Цильме. Случаев дезертирства больше не было. Солдаты, по-прежнему расхлябанные, держались бодро и даже уважительно, по крайней мере без откровенного хамства. Видимо, боевой опыт сблизил их и с офицерами, и друг с другом. Еще сильнее поменялось отношение офицеров к комиссару — наконец-то он чувствовал себя своим в их лагере. Как-то Жилин отвел его в сторону и сказал: