Выбрать главу

— Но ведь в глубине души ты понимаешь, что я прав, — тихо сказал Максим.

— Чертовщина какая-то… — Ларионов задыхался. — Да откуда тебя к нам прислали, комиссар? Из какого ада… ты пришел?

Максим пожал плечами, припоминая прежнюю жизнь, которая теперь казалась чужой. Продуктовое мышление, клиентоориентированность, ворк-лайф бэланс, сериалы по выходным, блистеры с антидепрессантами… Ну какой же это ад. Ад здесь, а не там, разве не так?

Вызвал конвой, чтобы пленного увели… скорее уж — утащили.

* * *

Дежурный, принимавший арестантов, был в высшей степени недоволен:

— И куда я их помещу, скажите на милость, госп… товарищ комиссар? Все камеры переполнены. Вот что стоило на месте их стрельнуть? Черт, еще и раненые, одних бинтов сколько уйдет…

— Разместишь, — оборвал его причитания Максим. — И разыщешь бинты и прочее. Преступники должны предстать перед судом. Ты тут слуга закона или покурить вышел? Бегом, волосы назад!

Дежурный странно покосился на комиссара, но препирательства отставил и занялся своими обязанностями. Максим выдохнул с облегчением и пошел к выходу из тюрьмы. Было всего три часа дня, но перед правительством он отчитается завтра, а сейчас нестерпимо хотелось домой: переодеться в чистое, побыть наконец одному… В коридоре он столкнулся с Жилиным и надеялся пройти мимо, но тот перегородил проход и заговорил:

— Как хорошо, что я вас застал, Максим Сергеевич! Насчет Ларионова… Мне фамилия всё казалась знакомой, да сомневался, а в пути свериться было негде. По прибытии решил проверить — и вот, взгляните!

Жилин протянул комиссару лохматую папку. В подшивке на откинутом листе значилось: «Ларионов Степан Николаевич, организатор Красной Гвардии города. Член ГорКома РКП (б). Местонахождение неизвестно с мая».

— Ого. Ну круто, — туповато сказал Максим. Все-таки он зверски устал. — А что это меняет для нас прямо сейчас?

— Все причины вынести смертный приговор. Никаких сомнений.

— Нет, ВУСО… то есть, простите, новое правительство никогда его не утвердит. Чайковский — принципиальный противник смертной казни. Он только под давлением Чаплина согласился ввести ее формально, но применению всячески препятствует.

— Вот именно поэтому, — глаза Жилина сузились, — нам необходимо провести заседание военного-полевого суда прямо сейчас. И сразу привести приговор в исполнение. А потом уже доложить правительству. Вы как его комиссар вполне можете приговор визировать, ваше присутствие сделает суд и казнь законными.

Максим молчал. Просто не нашел, что сказать. С расстрелом дезертиров было иначе, там его никто ни о чем не спросил. Но ведь эта мера сработала, случаев дезертирства более не было.

— Если вы опасаетесь за свою карьеру, то военные власти не допустят вашей отставки…

— Да перестаньте вы! — взорвался Максим. — Правда думаете, я за себе сейчас переживаю? Другое важно. Мы создадим прецедент.

— Именно. В том и смысл.

Максим медленно кивнул. В прошлой жизни он был противником смертной казни, ведь судебные ошибки неизбежны. Но тут… Пока такие люди, как Ларионов, дышат, они будут сеять разрушение и хаос. Есть только один способ защитить от них Россию.

Вообще, конечно, это будут не первые и даже не десятые враги белого движения на Севере, убитые не в бою. Высадка союзных десантов не везде прошла так торжественно, как в Архангельске, и кое-где большевистское руководство расстреливали на месте. После британская контрразведка производила аресты по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь, и судьбу части арестованных так и не удалось установить. Быстрая казнь дезертиров, проведенная Жилиным, едва ли была такой уж редкостью для фронта. Люди гибли и в тюрьмах, и в концлагерях — особенно те, кто попал туда раненым, больным или слабым либо пытался нарушать дисциплину. Однако прямой ответственности за все эти смерти правительство Северной области не несло. Официальный смертный приговор — другое дело. Как бы такой переход на новый уровень.

Неизвестно, сможет ли Максим изменить исход Гражданский войны. Но что уже точно случилось — Гражданская война изменила его.

— Я понял вас — сказал Максим. — Собирайте судей.

* * *

Военно-полевой суд отработал быстро. Заседание и часа не заняло, причем большую часть времени господа офицеры обсуждали, как правильно оформить протокол — как-никак первый смертный приговор, официально вынесенный от лица правительства Северной области. Обвиняемые защищать себя отказались, чем сэкономили всем время. Только один, паренек лет двадцати в треснувших очках, попытался сказать что-то, но Ларионов так глянул на него, что он сразу замолк.