— Операция закончилась! Идем, отведу тебя к Марусе, посмотришь на нее!
Смотреть на Марусю не особо хотелось — насмотрелся уже, сколько можно; но нехорошо, если Надя сочтет его человеком черствым. Пришлось, кряхтя и потирая поясницу, как столетний дед, тащиться за ней. В палату она не вошла, лишь открыла дверь для Максима.
Маруся выглядела маленькой и изжелта-бледной среди накрахмаленных простыней. Мефодиев сидел на краю постели, его пальцы — на ее шее, лицо сосредоточенное, в другой руке жилетные часы. Максим подумал, что в его время в палате было бы множество мониторов с тревожно бегущими кривыми, а здесь одному доктору, считающему пульс, приходится отдуваться за всё про всё.
— Ранение сложное, кость повреждена, большая кровопотеря, — тихо сказал Мефодиев, не отрывая взгляда от лица Маруси. — Но она выкарабкается. В ней очень много силы. И мы пусть в последние минуты, но успели. Она выкарабкается. А что, собственно, произошло? Кто стрелял в нее?
— Не знаю, кто стрелял, он убежал сразу, — выдал Максим наспех придуманную для полиции версию. — Должно быть, большевики мстили ей за сотрудничество с правительством…
Маруся открыла глаза, заметалась, обвела палату взглядом, ни на чем конкретно не фокусируясь. Лицо Мефодиева перекосилось, губы задрожали. Странно, этот солидный немолодой мужчина выглядел сейчас так, будто боялся потерять то, что было для него дороже собственной жизни.
— Не надо, не уходи, — тихо, но довольно отчетливо сказала Маруся. — Не уходи, не оставляй меня…
— Она еще под морфием, — поспешно пояснил Мефодиев. — Бредит.
Максиму показалось, или Маруся задержала на нем взгляд, пока говорила? Это все вышло чудовищно неловко. Он вспомнил, что вообще-то смерть этой женщины решила бы некоторые его проблемы… только и надо было, что подождать. Но теперь-то что…
— Я пожалуй, пойду. Мне, знаете ли, пора.
— С Богом, Максим Сергеевич. И спасибо вам, — Мефодиев даже не посмотрел на него, снова приложил пальцы к шее Маруси.
Глава 20
В этом смысл гражданской войны
— Пошто смурной такой, Максимко?
Миха Бечин, по обыкновению, излучал энергию и дружелюбие.
— Да так, ничего… устал просто.
Который день уже Максим доказывал правительству необходимость подробно инструктировать уездных комиссаров насчет урегулирования вопросов задолженностей на местах, предлагал даже проводить для них то, что про себя называл «тренингом», хотя вслух говорил что-то вроде «обучающие курсы». Хватит засорять русский язык, довольно уже того, что словечко «мотивация» расползлось по Архангельску. Первое время Максиму казалось, что он бьется головой об стенку; однако Мефодиев выслушал его соображения очень внимательно, и дело сдвинулось с мертвой точки. Кажется, новое правительство действительно оказалось эффективнее ВУСО. И работа над законом о регулировании задолженностей тоже началась: ни в коей мере не отменяя долговых обязательств, процедура должна была сделать их погашение посильным, чтобы не толкать обреченных на вечную нищету бедняков в объятия большевизма.
— Ну пойдем, что ли, пропустим по стаканчику на сон грядущий, — предложил Миха. — Я такое место в порту знаю!
Максим пожал плечами. Почему бы и нет? Всего-то по стаканчику…
Они вышли из дома правительства и направились по Троицкому проспекту в сторону набережной. Лед на Двине уже начать вставать, мосты снесло, Соломбала и Маймакса оказались отрезаны от города на месяц, если не дольше. Кабачки и притоны, которые здесь сходили за злачную портовую жизнь, располагались в основном там. Но несколько заведений поприличнее находились на этом берегу. В одно из них Бечин его и привел. Максим прежде не бывал в таких местах и с любопытством оглядывал прокуренное закопченное помещение. За длинными столами сидели вперемешку иностранные и русские моряки. Пели они, если этот ор можно назвать пением, «What will we do with a drunken sailor». Русские матросы довольно бодро подпевали, многие знали не только припев.
Взяли по кружке горького ячменного пива. К нему подали густую сладкую наливку в маленьких рюмках. Закусок здесь не водилось.
— Ну чего, Миха, как тебе новое правительство? — Максим пытался переорать интернациональный хор. — Лучше работает, чем ВУСО? Быстрее?
— Быстрее-то оно, конечно, быстрее, — Миха залпом хлопнул брусничную настойку и махнул рукой, призывая полового повторить. — Дык только не слишком ли быстро… Мы глазом моргнуть не успели, а уже постановление пришло: профсоюзы, мол, не собирать без полицейского, того-этого, надзора…