1
Записная книжка «Доходы и расходы»
Говорят, что русских в городе уже больше шести тысяч: к тем, кто прибыл на кораблях Старка, прибавились беженцы, доехавшие до Шанхая на поезде. Новичков встречают бойкие вокзальные мальчишки и за небольшую плату рассказывают, где тут православная церковь, где лавки подешевле, и где можно переночевать.
Власти совершенно не знают, что с нами делать. Они учредили Бюро по русским делам и отправили телеграмму в Австралию с просьбой принять нас. Но из этой затеи ничего не вышло: лицам, не имеющим средств к существованию, въезд в Австралию воспрещен.
Шанхайские содержатели ломбардов озолотились на беженцах, которые приносят им остатки прежней роскоши: драгоценные камни, меха, иконы и даже нательные кресты.
У маленькой Богоявленской церкви разбит временный лагерь, где люди живут в самодельных палатках и хижинах, сколоченных из фанеры. На подворье шум, грязь и теснота несусветные. Заросший бородой солдат, член Православной дружины, разливает суп из бадьи — очередь с мисками тянется через весь двор, и конец ее исчезает на улице. Мыло для стирки взвешивают на аптечных весах: «По одному куску в руки!» Очередь за ведром — воды принести, очередь на веревку — белье посушить.
В воротах появляется подрядчик, желающий сэкономить на рабочей силе: «Десять человек на бойню — кишки таскать. Есть добровольцы?»
Толпа бросается к благодетелю: «Я! Я готов!»
Мыться приходится в китайских публичных банях. Второй этаж предназначен для богатых, и вода из их ванн поступает на первый этаж в широкую канаву, облицованную камнем. Этой водой моются бедняки и, разумеется, то и дело подхватывают кожные болезни.
Все мечутся в поисках денег. Первыми стали зарабатывать женщины, объявившие себя гадалками: их услуги пользуются огромным спросом среди соотечественников. Гадание и ясновидение запрещены на территории Международного поселения, но колониальные власти ничего не могут поделать: русские являются лицами без гражданства, и их дела должны рассматривать китайские судьи, а по местным законам предсказание будущего — вполне достойное занятие.
Кое-что удается заработать оркестру кадетского корпуса — его приглашают играть в кинотеатрах, на свадьбах и похоронах. Остальные пробавляются случайными заработками.
Самое трудное в эмиграции — начинать с нуля. Кому какое дело, что на родине ты был генералом или известным драматургом? Жизнь отбрасывает тебя в начало игры — к желторотым юнцам, которые к тому же намного лучше разбираются в местном языке и обычаях. Но тебе уже не 18 лет и тебе по возрасту положено иметь хоть какие-то заслуги! Но предъявить людям нечего, и ты теряешь ценность не только в общественных, но и в собственных глазах.
В надежде на чудо я обошел все редакции англоязычных газет, но меня даже на порог не пустили. Русский акцент — это проклятие! Стоит мне произнести хоть слово и все двери захлопываются перед моим носом: «С большевиками дела не имеем!» И кому я что докажу?
Моя родина превратилась в источник опасности: во всем мире голытьба, вдохновленная примером большевиков, мечтает отнять у «буржуев» собственность, и те, кому есть что терять, видят в русских возможных смутьянов и провокаторов.
Чтобы разобраться, кто из нас белый, а кто красный, нужны силы и время, и гораздо проще выставить подозрительного оборванца вон — на всякий случай.
Русские, включая меня самого, с затаенным бессилием ненавидят шанхайцев. Все-таки в глубине души каждый из нас верил, что в Китае мы будем иметь какой-то статус — хотя бы в память о том, что некогда Россия принадлежала к числу Великих Держав. Но на самом деле в общественной иерархии мы стоим ниже всех.
Нам кажется, что нас обманули и мы попали в ненастоящий, мифический Китай. Шанхайское общество похоже на обитателей волшебной горы Куньлунь из даосских легенд: на ее вершине восседают верховные божества — граждане Великобритании, Франции, США и Италии; чуть пониже располагаются бессмертные — белые люди из других приличных стран. Тут же летает Повелитель дождя и ветра с мешком, в котором спрятаны ураганы, — непостижимая Япония. Все они гуляют по райским садам, пьют эликсиры бессмертия и лишь изредка поглядывают вниз, на своих китайских подданных. Русские же, как и полагается низвергнутым богам, обитают под землей — без права на помилование.
Мне все-таки повезло с работой, и я несколько дней пилил тиковые бревна для мебельной мастерской. Два человека должны были от рассвета до заката орудовать громадной восьмифутовой пилой — пока не начинало сводить мышцы. Когда пилильщик выбывал из строя, хозяин тут же выгонял его и приводил свежую «раб»-силу. Лесопилки тут не в чести: какой смысл на них тратиться, если ручной труд дешевле грязи?