После отбоя Стасик тихо-тихо плакал в подушку. На следующий день свет ему не светился, хотя слез уже не было. А после ужина, в "свободный час" перед сном, Стасик опять сидел в уголке недалеко от стола с пинг-понгом.
В два широких окна светило вечернее солнце, и шарик -- живой, прыгучий -- казался золотистым. Но теперь ничто не радовало Стасика. На коленях он держал "Сказки" Андерсена, однако в книжку не смотрел. Он мечтал о другой сказке: произнести бы волшебное заклинание и оказаться дома...
Шарик вдруг отлетел в сторону и запрыгал вниз по ступенькам. Стасик -- следом. Это у него само собой всегда получалось -- стрелой за шариком, если тот ускакал. Хоть ты грустишь, хоть читаешь, хоть задумался -- все равно!
Шарик с последней ступеньки прыгнул к стене, отскочил и закатился под лестницу. Стасик полез, конечно, следом. Под лестницей -- какие-то корзины, ящики и мешки. И темно...
-- Эй, Вильсон! Чего застрял?! -- кричали сверху.
-- Сейчас... Он куда-то... завалился... -- отвечал Стасик, но негромко и сипло, потому что здесь, в пыли и сумраке, на него стала наваливаться новая тоска. Отчаянная печаль одиночества. Он машинально шарил в темноте, а слезы теперь без удержки бежали на голые руки.
Костя Каширов громко сказал наверху:
-- Да ну его, он там копается. Давайте запасной... -- И опять часто застучало по столу.
Стасик же все ползал по пыли, царапаясь о корзины, а душа его изнемогала от горечи. Не нужен был ему этот проклятый лагерь. Не нужны ни сытные обеды с компотом, ни прогулки в настоящий лес, которого он раньше никогда не видел, ни купанье в пруду, где он почти научился плавать... Ничего не надо! Не может он один!
Стасик нащупал наконец шарик, но из-под лестницы не вылез, а съежился здесь между ящиком и корзиной, прислонился к скользкой бутыли. Взял шарик в ладони -- легонький, гладкий, теплый. Опять подумалось: будто живой. И оттого, что не было рядом никого-никого, только этот вот шарик, Стасик погладил его и сказал, как пригревшемуся котенку:
-- Маленький ты... хороший...
И снова поднялась в нем такая печаль, что, казалось, весь мир заполнила. Понеслась до неба -- до луны, до звезд, до солнца, которое тускнело, как закопченная керосиновая лампа. И даже странно, что нигде ничего не откликнулось, не застонало в ответ... А шарик затеплел в ладони еще сильнее и будто шевельнулся. И спросил неслышным, но отчетливым голоском:
-- Ты кто?
2
-- Ты кто?
Стасик почти не удивился. Слишком плохо ему было, не до удивления. Но все же он растерялся немного. Сказал шепотом:
-- Я... Стасик...
-- Стасик -- это кто? -- Нет, не голос это был, а будто чья-то чужая мысль проникала в Стасика, щекотала в голове. -- Стасик -- это шарик?
-- Сам ты шарик, -- уже не сказал, а скорее подумал Стасик. Не обидно, а ласково, как неразумному малышу.
-- Конечно, -- отозвался тот. -- Я шарик. А ты?
-- Я... мальчик. Разве не видишь?
-- Что значит -- "не видишь"?
Ох, да у него же и глаз-то нет. И темнота здесь... И вообще -- что же такое делается? Правда, что ли, шарик живой? Или в мозгах у Стасика что-то расклеилось? "Ну и пусть, -- сумрачно подумал он. -- Хуже не будет, потому что некуда хуже-то... А может, это я просто сам с собой разговариваю?.."
-- Что значит -- "не видишь"? Не ощущаешь импульс?
-- А что такое импульс?
-- Ты послал импульс. Очень плохой, с отрицательным потенциалом. И был резонанс, но без радости...
-- Чего? -- прошептал Стасик.
-- Я подумал, что ты можешь погаснуть.
-- Могу... -- Стасик всхлипнул.
-- Не надо. У нас резонанс. Тебе плохо -- и мне плохо. Но с двух точек мы можем изменить частоту и трансформировать спектр. Или, в крайнем случае, нейтрализовать негативный фон...
-- Не понимаю тебя, -- вздохнул Стасик. -- Ты будто с Луны свалился.
-- Луна -- это что?
-- Ну что... планета... То есть шар такой, вокруг Земли летает... А Земля вокруг Солнца... Да я просто так сказал!
-- Подожди. Я прощупаю твои локальные импульсы... Понял! Земля -голубой шарик. Луна -- серый шарик. Оба -- неконтактного типа... Нет, я не с Луны. Я вообще с другой грани Кристалла. Было трудно пробить межпространственный вакуум...
-- Ты можешь по-человечески разговаривать? -- жалобно спросил Стасик.
-- Что такое "по-человечески"?
-- Ну... от слова "человек". Не знаешь, что ли?
-- Мальчик -- это человек?
-- Да... Только который еще не взрослый.
-- Не достигший Возрастания? Тогда понятно... -- Стасик ощутил в шарике вполне мальчишечий живой вздох. -- Ясно, почему у нас резонанс... Тебе очень плохо?
-- Еще бы...
-- Ты выбит из привычной системы координат и лишен возможности принимать позитивные импульсы. Я правильно сделал вывод?
-- Не знаю... Чича все время привязывается, гад такой...
-- Подожди... Гад -- это существо, обитающее во влажных областях голубого шара.
-- Да здесь он обитает, в лагере! Каждый день лезут, житья нет... Он да еще несколько... Хрын этот, полудурок...
-- Тоже гады?
-- Еще бы!
-- "Лезут" -- это что? Действуют негативными импульсами?
Стасик опять вздохнул, вытер о голое плечо мокрую щеку.
-- А ты не можешь воздействовать ответно?
-- Ага, попробуй! Если один...
Шарик опять будто шевельнулся в ладони.
-- Один и один -- это не один. Ты и я... Можно рассчитать систему нейтрализации вредного воздействия гадов. Если они активно нарушают гармонию локальной структуры, можно расщепить их до уровня первичного вещества.
-- Как это?
-- Развеять в самую мелкую пыль!
-- Ты разве можешь? -- чуть усмехнулся Стасик.
Шарик ощутимо затяжелел.
-- Еще не знаю, пока мой контакт на информационном уровне. Но можно попробовать.