На следующий день после того, как их выписали, должны были состояться похороны отца. Его родители — бабушка Карти и дедушка Ульт безапелляционно заявили, что повезут прах сына на родину, в Дабретс, чтобы развеять в местном лесу. Запинаясь и отводя глаза, мама объяснила, что бабушка и дедушка категорически настаивали на проведении двух церемоний прощания: сначала для мамы, Инсы и Икена, а потом — для всех остальных.
— Но почему? — удивилась Инса. — Они что, не хотят нас видеть?
— Да, — еле слышно подтвердила мама. — Они считают, что мы виноваты в смерти папы.
— Мы все?! — возмутилась девушка. — Нет, ну ладно я, это понятно. Но при чем здесь вы с Икеном?
— Ну, я же твоя мать.
— И что?
— Я тебя воспитала, значит, я тоже виновата.
— А я? — спросил Икен.
Мама подавленно молчала.
— Нет уж, ты скажи, как есть, я хочу знать, в чем я-то перед ними провинился.
— Говори, мам, — поддержала брата Инса, — хуже ты уже всё равно не сделаешь.
— Ну, они сказали, что если бы ты по-настоящему любил отца, то ты бы перестал с нами общаться и попросился бы жить с ними.
Инса аж задохнулась от такой чудовищной несправедливости, а когда заметила, что у Икена дрожат губы и снова слезы на глазах, просто пришла в бешенство.
— Ну и Тьма с ними! Не нужны нам такие родственнички! Мы любили папу, мы все, и он нас любил, и этого у нас никто не отнимет. А они пусть катятся в свой Дабретс! Они не хотят знать нас, а мы, значит, не хотим теперь знать их, вот и всё. Отрезали и забыли. Вместе мы сила, правда, братишка?
— Правда, — ответил Икен, вытирая слезы.
Чтобы не нарываться на скандал, прощаться с отцом всё-таки решили отдельно, так что поехали не в похоронную контору, а в морг УМБ, откуда позднее тело должны были забрать Ларисентсены — старшие.
Проведя их к отцу, сотрудники морга деликатно удалились.
Инса смотрела на папу, такого бледного и спокойного, и вспоминала, каким он был, как он ходил с ними гулять, как учил и её, и Икена делать деревянные игрушки, как они все вместе ездили на море: и на Корлинсу, и в молусизский Бадьянар. Папа был очень эмоциональным и нетерпеливым, нередко раздражался на детей и даже злился на них, мог и накричать, но всё равно они оба всегда были уверены, что отец их любит. Просто чувствовали это сердцем, в этом вопросе детей не обманешь.
И вот теперь его больше нет. Он ошибся, страшно, чудовищно ошибся, чуть не погубил Икена и в итоге погиб сам. И всё из-за того, что хотел, чтобы сын стал рунстихом. Так глупо! Но в этом был весь папа — он ничего не делал наполовину, всегда пёр напролом и не признавал компромиссов. И Инса, внешне больше похожая на мать, характером-то как раз походила, скорее, на отца. Которого она сегодня видит в последний раз. Который больше не придет вечером домой, не пойдет с ними погулять, не спросит, сделали ли они уроки. Который больше ни-че-го.
«Прости меня, папа, — мысленно попросила Инса, — я просто не успела найти другое решение».
И тут это случилось в первый раз — отец ей ответил.
Рядом с неподвижным телом возник в воздухе размытый, но узнаваемый силуэт, и Инса услышала: «Не переживай, дочка, я всё знаю. Благодарю, что спасла Икена».
— Вы это видели? — потрясенно спросила девушка у мамы и брата.
— Что видели? — удивленно переспросила мама.
Α Икен ничего не ответил. Он стоял, замерев в трансе и беззвучно шевеля губами, и это было до того жутко, что мама страшно перепугалась и попыталась его растормошить, но безуспешно. Она уже хотела позвать на помощь, не очень, правда, понимая, кого, но Инса её остановила.
— Не мешай ему, пожалуйста, — попросила она, — он разговаривает с папой. Папа здесь, я его видела, он говорил со мной. А теперь он говорит с Икеном. Когда они закончат, Икен придет в себя, надо только немного подождать.
Не сказать, чтобы эти слова маму сильно успокоили, но она всё-таки перестала трясти Икена, а через несколько минут брат растерянно заморгал, выходя из транса, и сказал: «Папа просил передать, что он нас всех очень любит».
Как объяснили потом специалисты УМБ, из-за тесного соприкосновеңия с потусторонним у Инсы и Икена проявился дар ясновидения. У брата оң оказался сильным и ярким, его трансы были глубокими и почти всегда сопровождались ясными видениями. Дар же Инсы был слабым и нестабильным, у нее не бывало полноценных видений, только вспышки яснознания. А ещё — она слышала призраков — тени личностей умерших людей, души которых ушли на ту сторону, чтобы очиститься от прежней личности и отправиться на перерождение в новом теле. Как правило, тени оставались в обычном мире всего несколько дней, а потом уходили следом за душой и постепенно растворялись в потустороннем. Но иногда по самым разным причинам они задерживались надолго, порою на десятки лет. Видеть призраков могли многие люди с сильным магическим даром, но вот именно слышать и понимать, что они говорят — это была редкая способность. Но Инса всё равно не хотела её развивать, для нее ясновидение было неразрывно связано с тем случаем — именно так они всегда называли то, что произошло в тот день.