— Я не стратег, мичман, — сказал я, помолчав. — Я тактик. И такую задачу, если она будет передо мной поставлена, либо выполню, либо лягу.
— Ляжешь, — пообещал мичман.
Я не возражал — я знал, что такое полевой РТ. 512 импульсов, и можно разряжать все четыре барабана одновременно…
— Мне, капитан, «Ключей» никак не миновать, — сообщил мичман. — Либо «Ключи», либо… в общем, я надеялся не дожить.
— Сны? — спросил я.
Мичман кивнул.
— После Парамушира?
— Не только.
— Кстати, как вас туда занесло? Я что-то не припомню ни одной операции с участием Отдельного Парусного. Блокада?
— Совсем некстати нас туда занесло. И даже не заносило: мимо шли, имея предписание пройти мимо и ни во что не вмешиваться. Но люди за бортом — это люди за бортом…
— И они оказались не люди, — понимающе кивнул я.
— Дурак ты, капитан, — спокойно сказал мичман. — Дерёшься хорошо, а дурак. Люди — всегда люди. Особенно за бортом.
Я не стал спорить: на Парамушире мичман всё-таки не был.
— Расскажи, Яков, — попросила Хельга. — Ты ведь хотел нам рассказать. Расскажи, может быть, он услышит… И разденься, тут жарко.
— «Яков», — повторил мичман, снимая куртку и расстёгивая жилет. Неплохо звучит. Обычно меня зовут Яшей, а если Яков, то почему-то обязательно с отчеством. На борту я был «Ящик». Или «Длинный Ящик», в просторечии — «Гроб»…
— Хельга, — сказала Хельга.
— Виктор, — представился я.
— Договорились, — резюмировал Яков, садясь и наливая себе. — Догонишь, Виктор, или начнём с нуля?
— С нуля. — Я поднял кружку. — Хельга не будет.
— Вижу, — кивнул Яков. Капнул, размешал, и мы наконец-то выпили.
…На Парамушире Яков не был. И в ситуации, видимо, так и не разобрался. Для него все девятнадцать мокрых пацанов до сих пор оставались людьми, и то, что произошло на берегу, он до сих пор воспринимал не как жестокую необходимость, а как бессмысленную жестокость. Он полагал себя причастным к преступлению. Он сравнивал это с «расстрелом за двойку по теологии, вместо обычных розог, которые, кстати, тоже запрещены». Он считал этих пацанов просто-напросто дезертирами — но всё-таки людьми. Он не был на Парамушире.
А дело было ясное. Три года назад (через год после моего дембеля) томские и екатеринбуржские десанты сдали остров с рук на руки иркутянам и красноярцам. Северная половина острова была дезактивирована, очищена от нежити и подготовлена к планомерному заселению. Нежить была локализована на юге, в районе всё ещё действующих вулканов. Поперёк острова был насыпан вал, а на всех ключевых высотках вдоль него стояли полевые РТ (они же ПРТ-512), которые время от времени поливали гребень вала, выжигая всё, что лезло с юга. Жить было можно.
Тогда, три года назад, ещё никому не приходило в голову связать активность квазибиотики с вулканической активностью. Когда нежить попёрла через вал уже не отдельными «волокнами» и «обручами», а целыми эскадрами «парусов», иркутяне не придумали ничего умнее, кроме как забросить парочку «деток» южнее вала. Винить их не в чём: я на их месте тоже не придумал бы ничего умнее, я тоже попытался бы создать в тылу у нежити очаг радиоактивности, чтобы хоть на время отманить её назад. Но эффект получился противоположный.
«Детки» растолкали два дремавших вулкана и расковыряли третий, до той поры считавшийся обычной сопкой, — и Парамушир опять стал адом. В течение полугода иркутяне планомерно отступали по почти очеловеченной земле, пока не упёрлись в пригород Касивобары, откуда начинали мы. Здесь они были смяты и сожраны, и перестали быть. Красноярцы, составлявшие гарнизон города и порта, вообще не имели никакого опыта столкновений с нежитью. Почти все они, за исключением офицеров, были первосрочники, плохо вызубрившие устав и вряд ли добравшиеся до спецнаставлений. Офицеров прогоняют через четырнадцатые кабинеты, офицеры хоть какой-то навык, пусть не закреплённый в деле, имеют. Пацаны и этого не знали. Нежить у них на глазах пожирала людей, и пацаны не понимали, что происходит. Внешне не происходило ничего целую неделю, а то и больше, человек оставался вроде бы человеком, лишь незначительно замедлялись физиологические реакции, да на третьи сутки наступала полная глухота и менялось цветоощущение.
А спустя неделю пацаны перестреляли командиров (которые пытались делать то, что надо) и сыпанули из Касивобары, как тараканы из горящего дома. Причём, сыпанули все: и те, у кого был иммунитет, и те, кто был уже сожран, да пока что не знал этого…