— Кривилев, ваша очередь, — раздраженно сказал Нефедов, обратив внимание на других студентов. — Не задерживайтесь! Пять секунд на размышление! Доказательство теоремы Ферма…
Все это Валерия расслышала уже из-за двери, виновато прикусила губу и сказала:
— Простите, ребята.
У нее промелькнула мысль, что теперь на пересдаче она будет не одинока. Но чувство вины не задержалось надолго, потому что внимание тут же переключилось на тех, кто еще не успел пойти на закланье.
— Ну как, он сегодня очень злой? — обеспокоенно спросила белобрысая тихоня-Лизочка, зубрилка-самописка, идущая на красный диплом. Зачем он ей, для всех оставалось тайной, так как работать она не собиралась.
— Ну, как тебе сказать… — Лера пятерней взбила волосы на затылке и посмотрела в потолок. Перед глазами постоянно возникала страшная картина, увиденная на берегу озера, и мысли никак не могли собраться в кучку. Но Лера встряхнула головой, подумала, подумала, решила, что расстраивать однокурсников нехорошо, но врать — еще хуже. Остается прибегнуть к дипломатическому подходу. — Для Нефедова — не очень злой.
Студенты неуверенно переглянулись и покосились на дверь.
— А для кого очень? — уточнил Борька, круглый, но далеко не отличник. В данном случае прилагательное «круглый» имеет исключительно физический смысл. У Борьки было круглым все — от щек и носа до пухлых ног. Он был душой их не слишком дружного коллектива, добродушным колобком, умеющим невероятно быстро разряжать атмосферу.
— Думаю, для тех, кто будет сдавать после Риги. Она его разозлила!
Возглас принадлежал Вике, высокой и столь же высокомерной блондинке с кошмарно длинными ногтями, которыми она, казалось, готова была вцепиться Лере в волосы. С самого первого дня учебы Вика испытывала к Рижской глубокую неприязнь, которая с каждым днем становилась все глубже, пока не переросла в ненависть. Вику бесило в Лере все — от трех коричневых косичек, венчающих пышную, вечно непричесанную гриву, до записной книжки с бегемотом, которую Валерия всюду таскала с собой и чертила там какие-то каракули. Но больше всего ее раздражало Лерино равнодушие к ее, Вики, всепоглощающему презрению.
По мнению Леры, Вика была не более, чем «двухметровый фо… фотомодель». Под «фо», конечно же, имелся в виду фонарный столб. Нет, Лера не была из тех, кто оскорбляет людей, тыкая ростом, цветом глаз или манерой говорить. Она вообще не придавала значения внешности, просто однажды Вика все-таки ее допекла. По правде сказать, она допекла почти всех, включая терпеливую суровую Анну Климову, старосту группы, самую взрослую среди студентов-заочников биофака. Вика язвила по любому поводу, задевала самые больные места, которые удавалось отыскать, унижала и смеялась над теми, кто слабее нее. Одним словом, чувствовала себя владычицей морской. И самое главное — ей действительно все сходило с рук. Потому что все давно просекли — ссориться с Викой невыгодно, а вот если подлизываться и терпеть издевки, можно очень даже неплохо устроиться. Потому что Вика относилась если не к золотой, то уж точно к серебряной молодежи. Родной папа не оставлял дочурку без карманных расходов, и Виктория покупала себе «друзей», которые в обмен на мелкие подачки-побрякушки, походы в кино и аквапарк всей группой за счет звезды местного разлива, готовы были терпеть все остальное. Все, только не Лера. Потому что Лере было одинаково плевать как на издевки, так и на побрякушки. А кино она не любила.
Но однажды Рижская все-таки не осталась равнодушной и вступилась за робкую однокурсницу Ланочку, у которой Вика отобрала телефон и собиралась прилюдно зачитать СМС-ки от матери, живущей в деревне, с которой Лана не виделась три года. Вика решила, что это хороший повод посмеяться, никто не возражал, Лана испуганно и обреченно молчала. И Лера не выдержала. Она громко, на всю аудиторию объявила, что парень Виктории позавчера бросил ее, потому что Вика хамка и стерва, совершенно не умеет готовить и ковыряет в носу. Протесты Вики выглядели не слишком уверенно, аудитория разразилась смехом — все знали цену словам Валерии. Многие помнили, как Лера помогла им отыскать пропавшие вещи не сходя с места, и как точно иногда описывала, что человек делал день назад. Но все же, эти слова выглядели больше смехотворно, чем правдоподобно. Ну как мог кто-то бросить неотразимую Викторию с её толстым кошельком?
Но Лера невозмутимо добавила, что три дня назад отец Вики лишил ее карманных денег, потому что она слишком распустилась и пора ей взяться за ум.
Однокурсники притихли, подумали, и потребовали у Вики возвращения обещанного долга — похода в кино, который она проспорила старосте. Тут звезда не выдержала, послала всех в далекие края, швырнула сотовый на пол и вышла, громко хлопнув дверью. Больше никто не сомневался, что Лера сказала чистую правду, но с тех пор ее стали опасаться. Однокурсники боялись, что она узнает про них что-то, о чем они предпочли бы умолчать. Лана тоже не спешила общаться с Валерией, хотя и была благодарна. Впрочем, Лера не обиделась — она сделала это не для нее, а для себя. Потому что терпеть не могла несправедливость.
Впрочем, осталось в группе несколько человек, которые не сторонились ее общества. В их числе была Аня, староста группы, патлатый рыжий Лешка Кривилев и круглый Боря, находивший общий язык со всеми. Может, им было нечего скрывать от Леры, а может они просто знали правду — Лера не могла узнать что ты делал вчера или неделю назад. Найти — что угодно, но не заниматься дедукцией. Да и по большому счету Валерии было все равно, где, что, кто и с кем. Ее не интересовали сплетни и личная жизнь, она жила в своем измерении, только по необходимости выныривая из него в общий поток.
Все, что она рассказала про Вику, узнала от ее отца, Аркадия Шильца, которому накануне помогла отыскать угонщиков. Именно угонщиков, потому что разбитую вдребезги машину нашли сутками ранее на окраине города.
Валерия отыскала их. Точнее — его. Угонщиком оказался парень строптивой дочурки. Вот тогда-то Лера и узнала про свою однокурсницу много интересного. Ее отец, весьма сдержанный человек, решил не сажать парня за решетку. Дал шанс, с условием, что он бросит его дочь и не будет искать с ней встречи. Перепуганый Ромео с радостью принял условия и проявил недюжинную фантазию, чтобы у Викуси пропало всякое желание за ним бегать. Только, кажется, парнишка переборщил, потому что его возлюбленная решила всем отомстить и «покончить с собой». Не по настоящему, конечно. Все рассчитала так, чтобы папа вовремя оказался дома, спас ее, осознал всю глубину трагедии и страшно отомстил этому подонку. Вот только папа ее раскусил, и вместо того, чтобы вызвать скорую, а самому броситься мстить за дочурку, он велел Вике съесть все до одной таблетки. «Раз начала, доведи до конца!», — сказал Аркадий Шильц, наблюдая за реакцией избалованной дочери. Вика не ожидала такого поворота, страшно перепугалась, пообещала больше так не делать… В общем, до ее папаши дошло, что он переусердствовал в потакании капризам, и он перекрыл денежный кран, а Вике дал срок в три недели, чтобы найти работу. Правда, Вика её так и не нашла, а через пару месяцев все стало по-прежнему. Но она не знала, что её отец обращался к Валерии. А потому, с тех самых пор, как Лера раскрыла ее «секрет», поставленная на место однокурсница еще сильнее возненавидела эту «ненормальную». При этом начала сторониться её — мало ли что еще Лера может знать.
Но сейчас, перед экзаменом у Нефедова, Вика не смогла сдержаться.
— Молодец, теперь из-за тебя всем достанется! — почти злобно прошипела она, прищурившись на Леру. — Вот, полюбуйтесь! Мне Мишка СМС прислал, говорит, Нефедов рвет и мечет!
Студенты столпились вокруг Вики и прочитали послание.
«Последний вопль утопающего», — промелькнуло в голове Валерии, но она совершенно равнодушно смотрела на Вику. Вернее, сквозь нее, потому что мысли мелькали в молниеносном темпе и они относились отнюдь не к экзамену. Они выстраивались в цепочку, которая змеилась, и позвякивала кольцами, в каждом из которых находился какой-нибудь предмет. В одном — след от ботинка, в другом — перышко, в третьем — доска с царапиной и так далее и тому подобное.