– Он убьёт ещё троих, – подчеркнул Дэйв. – Но так и останется мёртвой жертвой.
– А что ещё он делал с той девушкой внизу? – спросила Николь.
Она понимала: бездомный вполне мог узнать об инциденте из СМИ, а всё остальное дофантазировать. Однако одну деталь журналисты так и не выяснили.
– Пристегнул к креслу, хотя она и не сопротивлялась – без сознания была… – жевал губы Дэйв, вспоминая. – Он байду эту заранее сюда приволок, я ещё думал, что за байда и зачем… А, ну и когда вот напоил её, начал стричь.
Вот оно. Про пропажу волос с тела убитой информация никуда не утекла. Несмотря на бурную фантазию Дэйва, он всё же мог дать кое-какие сведения об убийце. А может даже помочь в составлении его фоторобота.
– Нам необходимо съездить в полицейский участок, – сказала ему лейтенант. – Нужен официальный опрос вас в качестве свидетеля.
Дэйв растерянно оглянулся на свою лежанку, возле которой стояла банка консервированной кукурузы с воткнутым в неё ножом.
– Переночуете в камере, там предусмотрен приём пищи, – заверила его Николь. – А перед этим положен душ.
6. Выдержки из дневника Николь К. Эванс
за 07.06.2010 — 13.06.2010
Пояснение:
В записи присутствуют намёки на скрытое презрение к детективу Маркусу Й. Кёнингу и заблаговременную осведомлённость Николь К. Эванс о том, что именно должно установить следствие.
Воскресенье
Маркус не детектив, а координатор. Конечно, и лично он делает немало, но по большей части его работа в детективном отделе сводится к управлению командами экспертов. Всё совсем не как в кино. На данный момент Кёнинг пропадает в кабинетах дорожного управления, где организует восстановление маршрута движения автомобиля от свалки до места обнаружения тела Ванессы Руж.
Управлял автомобилем некто, добравшийся до Рош-Аинда на попутках из Дроппоинта. После приобретения автомобиля он оставил его под железнодорожными мостами, а сам вернулся обратно в Дроппоинт тем же путём. За сутки до убийства «Сеал» перегнали в слепую для городской системы наблюдения зону между жилым домом и зданием закрытой пиццерии на проспекте имени Бьюри. Личности обеих водителей пока не установили. И если молодой паренёк из Дроппоинта хотя бы засветил своё лицо, то ни пол, ни возраст, ни даже комплекция второго так и не были известны. Он умело скрывался от камер наблюдения, точно заранее изучил их расположение.
Помимо визитных карточек в виде фигурок слонов, места обоих убийств связывают ещё несколько моментов. Во-первых, как показало исследование, кровь, которую некто умело выкачал из тела бессознательного Маковски, через неделю стала орудием убийства Ванессы Руж. Во-вторых, у самой Руж исчезли волосы, которые наверняка впоследствии станут причиной гибели кого-то из полицейских. В-третьих, в форменной обуви убитых один из шнурков был неуставным, причём оба оказались из одного и того же набора. Точно одной крови, чтобы увязать вместе два преступления, было бы недостаточно. Правда, шнурки здесь, скорее всего, просто следующий и совсем необязательный уровень. Ведь на первом теле Маркус разницы в цвете шнурков так и не заметил.
Исследование самих статуэток слонов показало, что они были произведены в 1980-х в СССР. Никакой редкости собой фигурки не представляли – наборы с такими выпускали в промышленных масштабах для украшения интерьеров. Кёнинг считает, что это послание лично для него, ведь он сам был родом из ГДР. Мне же кажется, что наши убийства вообще могут оказаться не делом рук серийника, а игрой какой-то банды, пытающейся скрыть некую тайну внутри городской полиции под видом маньяка. Они специально насыщают места преступлений атрибутами карикатурных серийных убийц.
Маркус считает, что я ошибаюсь и ещё не перестроилась после работы в отделе по борьбе с организованной преступностью. Но ведь наличие как минимум двух лиц в подготовке убийства Руж уже о чём-то говорит. И наверняка должно быть что-то, связывающее курсанта Полицейской Академии и дорожного инспектора, кроме их отношения к системе правопорядка.
Как бы то ни было, подход Кёнинга к работе для меня остаётся тайной. Пока его нестандартность всё больше походит на слепую одержимость собственными идеями. Если классический подход подразумевает выстраивание наиболее широкого круга версий, вытекающих из имеющихся улик, а затем последовательное усечение опровергаемых, то Маркус делает иначе. Я бы сказала, он ведёт себя так, будто уже знает, что произошло, и подвёрстывает факты под собственную версию, изредка расширяя поиски по периферии от генеральной идеи. Ни то для вида, ни то из собственных сомнений. Однако, стоит признать, это работает. Не так оперативно, как хотелось бы, но всё же, кажется, он двигается в нужном направлении.