При такой интерпретации одно остаётся непонятным – почему слонов, которые в конце рассказа Киплинга трубят маленькому Тумаи, восемь. Не семь или девять, как бывает в наборах статуэток, а именно восемь? При этом восьмой, Кала Наг, упомянут отдельно от остальных, а не в общем перечислении.
В последнем предложении рассказа указано место слоновьего таинства – самое сердце гор Гаро. В Рош-Аинде только одни горы – Айрамские, а их сердцем можно считать Роутер-Пик, находящийся на одной из вершин. Это указание на Гектора Дуарте?
Если так, картина переворачивается и становится более логичной. Образ Кала Нага – Дуарте, который каким-то образом помог маленькому Тумаи – нашему новому маньяку, наградил его своими знаниями и сделал лучшим убийцей. В таком случае, исключая упомянутого отдельно Кала Нага (Гектора), в концовке трубят семь слонов. Будет семь жертв. Остались три – Чейз Шоу, Эванс и Я. Появляется даже мотив – моё убийство, как дань уважения Гектору Дуарте.
3. Запись с видеорегистратора личного автомобиля Маркуса Й. Кёнинга
от 18.10.2006
Пояснение:
Запись указывает на интерес Николь Катрин Эванс к подробностям частной жизни Маркуса Йенса Кёнинга.
Отсканируйте код файла в системе для просмотра.
Малолитражка, взяв небольшой разгон, взлетела на пригорок и вырулила к ровной площадке на опушке Вествудского леса, поросшей местами вытоптанной невысокой травой. Кёнинг развернул автомобиль мордой обратно к просёлку и, сдав назад в тень молодой секвойи, заглушил двигатель.
– И вот здесь вы живёте? – спросила Николь.
Кивнув, Маркус отстегнул ремень безопасности и вылез наружу. Последовавшая за ним помощница увидела небольшой деревянный домик, почти хижину. Ничем не выкрашенная древесина посерела от времени и местами была серьёзно подточена жучками. Двускатную крышу недавно обновляли и покрыли профилем бордового оттенка – примерно такого же, как и автомобиль детектива, но чуть светлее. Под отливом светилась окружность инфракрасных диодов внутри объектива камеры наблюдения, направленной на то место, куда Маркус поставил автомобиль.
Рядом с машиной стоял деревянный уличный стол, соединённый с двумя лавочками. Напротив них располагался огромный чурбан с воткнутым в него топором. Рядом сушились свежие дрова.
Кёнинг возился с ключами у белой входной двери. Она оказалась единственным элементом всего здания, который красили.
Вокруг зеленела молодая поросль, уже приличные деревца и настоящие столетние гиганты. Шум от автострады из-за такой многоуровневой естественной стены, совсем не достигал жилища.
– Тишина какая, – подметила Николь. – А по соседству есть дома?
– Этот – единственный, – мотнул головой Кёнинг.
– Не знай я вас, подумала бы, что вы и есть маньяк.
– Не знай я себя, тоже так бы подумал, – усмехнулся детектив. – Прошу.
Он толкнул дверь со скрипящими петлями и нагнулся, чтобы попасть в дом. Вдохнув полной грудью прохладный лесной аромат, Эванс неуверенно заглянула внутрь. Вопреки первому впечатлению от внешнего состояния жилища, внутри оно оказалось неплохим. Как минимум, было куда чище и просторнее, чем в её захламлённой квартире.
Кухонное и гостиное пространство были едины и отграничены друг от друга лишь диваном. Интерьер соответствовал загородному стилю. В нём преобладали деревянные детали.
Маркус подошёл к раковине и затянул потуже и без того закрытый кран. Последняя капля лениво сорвалась с него и упала в турку.
– О, тут даже водопровод есть? – удивилась Эванс.
– Скважина. Кофе? – предложил Кёнинг.
– Давайте уже побыстрее заберём, зачем сюда приехали, – отказалась она. – А то уже темнеть начинает.
Маркус вернул турку обратно в раковину. Немножко приоткрыл краник. Вода начала сочиться редкими каплями. Задавать вопросы по этому поводу Николь не стала. Ответ и так был очевиден – звук водяного потока настолько неприятен детективу, что ему проще набирать её себе в течение дня по капле, чем потерпеть пару секунд.
– Делаете домашнюю консервацию? – спросила Николь, заметив на столешнице закаточную машинку.
– А, это для не совсем для солений…
Оглядев комнату, Эванс заметила приоткрытую дверь в ванную комнату и вторую, похоже, ведущую в спальную. Правда, дверь эта выглядела странной и при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не дверью, а огромным серым куском холста, натянутым при помощи скоб строительного степлера на дверную коробку. Выглядело в точности, как огромная прямоугольная заготовка для картины.