Майкл три недели избегал появляться в Литл-Ривер-Бенд, даже за продуктами ездил в Уильямс-Лейк, но теперь он вновь задумался о том, как заработать на хлеб насущный.
Однажды, пока он перебирал в уме немногочисленные варианты, раздался телефонный звонок. Майкл вздрогнул, за то время, что он жил в родительском доме, телефон зазвонил впервые. Майкл снял трубку.
— Просто хотел узнать, как дела. — Это был Карл Джеффри, обращавшийся к нему с фамильярностью закадычного друга.
— Да все нормально, — осторожно отвечал Майкл, пытаясь понять, что от него хочет адвокат. — Чему обязан, Карл?
— Видишь ли, я все думаю про тот наш разговор. Жаль, что мы сразу не нашли общий язык. Заехал бы как-нибудь. Выпьем по чашечке кофе.
— Ты звонишь, чтобы пригласить меня на чашку кофе?
— А что тут такого? Послушай, — помедлив, продолжал Карл, — я хотел бы еще раз поговорить с тобой о магазине. На мой взгляд, тебе следует пересмотреть свое решение.
Майкл собрался сказать, что не желает обсуждать эту тему, но потом спросил себя, с какой стати он цепляется за отцовскую лавку — пустое помещение, от которого одни убытки, ведь за него приходится платить налог.
Почувствовав, что Майкл колеблется, Карл перешел на еще более дружелюбный тон:
— Приезжай, все обсудим. Вреда от этого не будет.
— Ладно, — неохотно согласился Майкл. — Жду тебя в магазине.
— А там-то зачем? У меня в конторе намного уютнее.
— Хочу взглянуть на то, что собираюсь продать. Считай это ностальгией.
Оба немного помолчали.
— Давай в половине третьего? — наконец произнес Карл.
— До встречи. — Майкл повесил трубку.
В предложении Карла есть разумное зерно, размышлял он. Продажа магазина принесет хоть какие-то деньги. Кроме того, будет устранено одно из звеньев, привязывающих его к Литл-Ривер-Бенд, чего, в сущности, наверно, и добивается Карл.
Он вышел на улицу и направился к Кулли, сидевшей на шестке, который он установил для нее перед домом. Майкл надел ей на голову колпачок, затем отцепил привязь и перенес соколиху в машину. Каждое ее движение теперь сопровождалось глухим, но хорошо различимым позвякиванием привязанного к лапе колокольчика. Этот колокольчик, помогающий в случае чего отыскать потерявшуюся птицу, тоже дал ему Фрэнк.
Майкл приехал в город и припарковал машину у магазина, в котором сорок пять лет распоряжался его отец. Народу на улице почти не было, и никто не видел, как он занес Кулли в помещение. В магазине оказалось сыро и холодно, будто в склепе. Майкл посадил соколиху на оставшийся от полок деревянный каркас и содрал с витрины черную бумагу. Сквозь пыльные стекла в помещение хлынул дневной свет. Майклу стало грустно от представшего взору запустения.
Он работал здесь после школы, а по субботам всю вторую половину дня хозяйничал один. Отец почему-то лично отправлялся к поставщикам в Уильямс-Лейк, хотя мог спокойно заказывать товар по телефону. Это был один из ритуалов таинственного быта отца, такой же незыблемый, как и его еженедельные задержки в магазине по четвергам, когда он приводил в порядок счета, такой же непостижимый, как и его затворничество в кабинете, где он конструировал замысловатые модели парусников, потягивая из никогда не пустовавшего бокала бурбон. Интересно, что стало с теми моделями?
Некогда в магазине высились полки, тянувшиеся рядами от входа, а у дальней стены был прилавок. Теперь полки громоздились на полу кусками какой-то огромной мозаики, ждущей, пока кто-нибудь снова сложит ее. На стенах под потолком проступили пятна сырости, несколько половиц совсем прогнили.
Из раздумий Майкла вывел стук в окно. Он подошел к двери и впустил Карла Джеффри.
— Здесь же холодно. Хоть эта штука-то работает? — Карл указал на старый обогреватель.
— Электричества нет, — ответил Майкл.
— Лучше бы у меня в конторе встретились, — проворчал адвокат.
Его взгляд метнулся к окну, мимо которого проходил какой-то старик, с любопытством поглядывавший на впервые за долгое время открывшуюся витрину. Кулли шевельнулась, колокольчик на ее лапе глухо звякнул. Карл, заметив в сумраке птицу, отступил на шаг.
— Это что еще за черт?
Майкл не мог скрыть улыбку:
— Соколиха.
Карл пристально посмотрел на кречета.
— Что ты с ней делаешь?
— С ней я ничего не делаю, — ответил Майкл, отчего-то раздражаясь.
Карл — невыразительный мужчина в очках и в несуразном костюме — действовал ему на нервы. Симпатии он у него уж точно не вызывал.