Миккель, Микаэла и Лобо — так назвал я своих питомцев. Лобо был самым крупным и потому удостоился волчьего имени (лобо по-испански волк). По мере того как рыжая окраска вытесняла серо-голубую и пузатенькие малыши стремительно росли, возрастала их активность. Игры, которые приходится выносить маме-лисе и в которых мне волей-неволей тоже пришлось участвовать, делались все грубее. Остренькие зубки троицы кусали ой как сильно. До мяса, правда, не доставали, но все же мои руки и уши стали похожи на салями. И я с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что лисам становится тесновато в отчем доме. Мы бродили вместе по крохотному островку и вместе открывали его сокровища. Восторг лисят отнюдь не разделяли обитающие на острове птицы, особенно тревожно пищали при виде четвероногих пиратов зуйки, откладывающие яйца прямо на земле.
Вскоре лисята нашли идеальное место для своих врожденных инженерных талантов — небольшую, но весьма удобную груду камня. Они принялись лихо работать лапами и отрыли убежище, где могли уместиться все. Все, кроме меня. Так был сделан первый шаг к независимости. Поскольку я не заползал к ним в нору, я перестал быть стопроцентным лисом, и с течением лета мои акции все больше падали. Но ведь так и было задумано! Я не хотел, чтобы дружелюбное отношение к человеку сохранилось у лисят до осени и зимы. Мало кто доброжелательно глядит на лису, большинство сельских жителей полагают, что лучше всего смотреть на нее вдоль ружейного ствола. Вполне естественно для человека, держащего кур или другую птицу, которую лисы считают своей законной добычей.
Когда я садился на весла и отчаливал от островка, рыжая троица растерянно металась вдоль берега и долго провожала меня взглядом. И как же они ликовали, когда я возвращался из Флена с доброй порцией мяса! Если им очень уж хотелось есть, они были способны даже проплыть несколько метров навстречу лодке. Наверное, вода их несколько охлаждала, но страсти разгорались с новой силой во время Великой Потасовки, без которой не обходилось, когда лисята принимались делить, а вернее рвать на куски содержимое свертка. Однажды я подвесил кусок мяса на сосне, метрах в двух над землей. Лисята уже получили положенное, не худо бы оставить что-нибудь и на потом. Представьте себе мое удивление, когда Лобо, самый предприимчивый из всей троицы, начал карабкаться вверх по гладкому, без единого сучка стволу! Совсем как мальчишка — или я сам, — взбирающийся на флагшток или на сосну, он упорно лез вверх и добрался-таки до мяса.
Все, что не помещалось за один раз в желудке, лисята зарывали в землю в укромных местах, снова откапывали, воровали друг у друга, опять зарывали, так что сочное мясо становилось больше похожим на ком земли. Выкопав ямку и затолкав туда добычу, лисенок, уморительно действуя мордочкой, засыпал землей свое сокровище. Ну вот, кажется, надежно спрятано… Какое там, лисенок номер два тут как тут! Подравшись всласть и найдя совершенно надежное место для мяса — в туго набитом животике, — они обычно растягивались на солнышке. Длинная шерсть создавала светящийся ореол, особенно если смотреть против солнца. И уж тут я не скупился на пленку. Как и в тех случаях, когда шла Великая Потасовка или троица придумывала какую-нибудь новую затею.
На маленьком островке лисятам негде было обучаться охоте, но в один прекрасный день вся троица перебралась вплавь на Каменный остров, а в нем больше пяти гектаров и есть луг, где временами (каждый четвертый год) водится особенно много полевок. Однако перед этим произошел случай, для лис, наверное, заурядный, для меня же весьма захватывающий.
Я сидел в домике с книгой, вдруг снаружи донесся какой-то шум. Выскочил, смотрю — лисята затеяли пляску. Все трое прыгают по кругу, делают выпады против какой-то мишени на земле, да еще успевают цапаться между собой так, словно мясо не поделили. Наконец силач Лобо оттеснил в сторонку Миккеля и Микаэлу, предоставив им наблюдать из партера предстоящий турнир. Ибо дальше развернулся поистине рыцарский турнир! Лисята обнаружили гадюку. Гадюки часто заплывают сюда с Каменного острова, где они водятся в изобилии. Передохнут — и продолжают путь к материку.
Когда наблюдаешь поведение лисы в такой ситуации — а мне потом пришлось видеть тот же спектакль в исполнении других лис, — так и кажется, что рыжая сознательно применяет изобретенную лично ею хитроумную технику. На самом же деле ее поведение в точности отвечает наследственной программе; кстати, и койот действует так же, судя по виденным мной фильмам. Итак, Лобо выполнял наследственную программу, а остальные лисята и я увлеченно следили за ним.
Змея свернулась в аккуратное кольцо, готовясь дать отпор. Голова ее все время поворачивалась в сторону Лобо, а он трусил по кругу. Остановится, посмотрит, трусит дальше. Вот совсем остановился, потянулся носом к шипящей змее. Ближе, ближе… Непозволительно близко! Змея выбросила голову вперед, но лисенок уже взвился прыжком на полметра в воздух! Маневр повторился снова и снова. Бег по кругу, приближение, выпад гадюки, промах. Этот заколдованный круг явно утомил змею, и, улучив минуту, она двинулась к воде в надежде найти там спасение. Тут-то и наступило торжество лисьей тактики. Быстрым, легким, предельно осторожным и точным движением лиса вонзила зубы в змею, и та взлетела в воздух с кровавыми ранками на своей красивой коже. Снова и снова гадюка пыталась уйти, снова и снова острые зубы впивались в нее… Силы покинули змею, и вот уже все кончено.
Точно выполняя наследственную программу, Лобо победил. Но тут Микаэла подкралась к трофею, схватила его и умчалась в кусты! Не могу сказать, кто же в конце концов уплел добычу, знаю только, что непрерывная потасовка длилась почти час.
Непредвиденные обстоятельства ускорили разрыв лисят со мной и переход их к полной самостоятельности.
Мне прислали четвертого лисенка, который, очевидно, попал в плен уже в таком возрасте, когда понимал, что лиса есть лиса, а человек — существо опасное! Я выпустил его на Каменном острове, и он почти не показывался. Поедал предлагаемый корм, однако ручным не стал. По вечерам издалека доносился его жалобный хриплый зов, обращенный к матери, которая скорее всего была убита, как и мать моей троицы.
Этот зов был слышен и на малом островке. Лисята иногда отвечали на него, а в один прекрасный день куда-то пропали. Я поспешил к лодке. Ну, конечно: на Каменном острове меня, виляя хвостиком, встретила Микаэла, самая ручная из троицы, а там и остальные двое присоединились к нам. С неделю все было тихо-мирно. Вечером троица убегала в лес. Мои питомцы, конечно, поладили с новичком, и я рассчитывал, что они выманят его из леса. Глядишь, сделает для меня исключение из правила, гласящего, что человек — враг всех лис. Сколько раз бывало в моем комнатном лесу, что новичок, видя, как мне доверяют другие птицы, в два-три дня становился совсем ручным. Но птицы есть птицы, а у лис свои принципы. Вон ведь как успешно ведут они партизанскую войну против человека, а все благодаря великому умению сочетать отвагу с крайней осторожностью. Лиса остро реагирует на опасность, особенно в ту пору, когда только начинает выходить из норы. И слепо подчиняется присущему виду предупредительному сигналу, который узнает от матери.