Владимир Лошаченко
Белый тигр
I глава
— Не ори, боярин, весь вермахт распугаешь. — Найди в рюкзаке бинокль.
Скуратов нашел оба. Мы поглазели на беспечных гансов — те, в серых, мышастого цвета комбинезонах, расположились на расстеленном брезенте — обедали.
— Нам нужна информация — главного фрица берем живьем, подползем вплотную и в ножи.
— Нет, отставить, они в комбинезонах, командира не угадать. — Короче, вырубаем всех — дальше по ходу пьесы, намек понял, воин?
— Яволь, командир.
— Работаем.
Экипаж вырубили чисто, нашли командира — им оказался белобрысый молодой лейтенант. Обезоружили, связали, положили в сторонке. Семен расстрелял танкистов, а я залез в танк — нашел планшетку с картой. Да прихватил пистолет в кобуре.
Взялись потрошить пленника — интересные вещи он поведал. По его словам сегодня на дворе 27 августа 1941 года, то есть смещение на два месяца — непонятно. Достал карту:
— Где мы находимся?
Немец стал неумело врать.
Скуратов врезал ему по ребрам, затем ножом чиркнул по руке. Вид своей крови на многих действует шокирующее. Пленник заверещал — найн, найн — и пытался отползти от своего мучителя.
— Развяжи ему руки — излагай, гражданин фашист, учти — будешь врать, мой боец обстругает тебя со всех сторон.
Немец передернулся и «запел» — зовут его Густав Кремер, год назад закончил танковое училище. Его 2-й танковый полк в составе 7-й дивизии, участвовал в оккупации Франции — их перебросили в Белоруссию два дня назад, на усиление 2-й танковой армии Гудериана. На карте показал расположение своего полка и вспомогательных подразделений — на окраине Орши. На вопрос почему его танк болтается вдали от расположения полка, лейтенант покраснел. Оказывается они элементарно заблудились — его тройку отправили разметить дальнейший маршрут, вчера по полудни. Сегодня утром стоял густой туман — вот и результат.
Фронтовую обстановку знал плохо — слышал что ожесточенные бои идут под Смоленском. По его словам — фронт по большому счету — фикция, имея в виду Белоруссию. Разрозненные воинские части Красной армии оказывают ожесточенное сопротивление. Организованный отпор оказали в основном пограничники — они стояли до конца.
— Храбрые и мужественные солдаты — немец в восхищении закатил глаза.
Укрепрайоны обходили с флангов и расстреливали с дальнобойных орудий. Лето стояло жаркое, знаменитые белорусские болота подсохли, чем немцы и воспользовались. Наши ставили заслоны и противотанковые заградотряды на основных дорогах, а гансы обходили их стороной и красноармейские части из-за тупорылости командиров, попадали в окружение.
Насколько я помню историю, в первые полгода 1941 года немцы потеряли убитыми солдат и офицеров — 700 тысяч человек, а наши войска — три миллиона человек — три: один не в нашу пользу. И чего больше в первые дни войны — предательства или идиотизма наших генералов и маршалов, судить трудно. Я всегда удивлялся одному — почему Сталин, умудрился назначить на высшие военные должности, столько дураков одновременно. Тем более Иосиф Виссарионович обладал звериным инстинктом и чутьем, но может лесть и подхалимство возобладали?
По происшествию многих лет трудно судить о странностях войны с Германией, но то что Сталин виноват в первую очередь и козе понятно. Виноват, как руководитель государства за сдачу в первые месяцы войны пол-России и за гибель миллионов россиян. Если напартачил, то сначала посмотри на себя, а потом начинай искать крайних. Я так полагаю — избыток власти негативно действует почти на любого человека, а если индивидуум — властолюбец, то тушите свет.
— К чему мои рассуждения? Неспроста я плел извилины, Скуратов спустил меня на грешную землю:
— Чо делать будем, Хан, куды бечь?
Вот…, к этому и вели мои размышления.
— Ломиться через линию фронта?
— От особистов, допустим, отбрешемся — в крайнем случае уйдем. — Но быть пешкой и подставлять голову под пули по приказу какого-нибудь придурка-командира — извините. На кой фуй нам это надо.
Своими мыслями я поделился с Семеном.
— Заметь, мы с тобой, Сеня, уникальны и стоим поболе чем все НКВД с его будущим СМЕРШем в придачу. — Потому, предлагаю погулять по немецким тылам и Родине больше пользы принесем, и никаких идиотов над нами.
— Владимир, я за.
— Тогда слушай приказ — трупы замаскировать в леске, а я пока с пленным покалякаю.
Густав Кремер много интересного рассказал — не предполагал я такой оснащенности немецкого танкового полка в то время.
В полк входили два танковых батальона — по тридцать танков в каждом, плюс четыре штабных танка. Кроме того в составе полка были: мотострелковый батальон, тыловые службы, рота реммастерских, батальон связи, саперный батальон и штаб начальника тылового снабжения.
Тыловое снабжение имело семь легких колонн автозаправщиков до 30 тн и три тяжелые колонны подвоза горючего по 50 тн.
— Да, немцы основательно готовились к войне — наша подготовка, кроме мата, других эмоций не вызывала. Вернулся Скуратов, раздраженно смахивающий с себя паутину:
— Командир, немцы такие мелкие, мы ни в один комбез не влезем.
— Ничего, сегодня ночью что-нибудь подберем. — Сейчас пообедаем, пленного к дереву привяжи.
— Да грохнуть его и всех делов.
— Погоди, грохальщик — я ему слово дал, будет информация, останется жить — ты меня знаешь, свое слово всегда держу.
Пошли к нашей многострадальной «Волге», забрали барахло с оружием.
— Хан, глянь, какая пшеница вымахала, такой урожай гибнет.
— Войны всегда не ко времени, Сеня.
Расположились у танка, пообедали, у немцев, кстати, оказался жареный поросенок, разрезанный на куски. Семен накормил пленника, затем снова привязал к дереву и заклеил пластырем рот. Поспали по очереди, выкинули из танка все лишнее — себе оставили два «люгера» и ракетницу.
Семен крутил в руках трофейный пистолет и нахваливал:
— Ухватистый, однако.
— Сеня, а ты в курсе дела, что у тебя в руках?
Семен удивленно похлопал глазами:
— Армейский пистолет «люгер», что еще.
— Не совсем, с начала девятисотых его переименовали в «парабелум», в переводе с латинского — готовься к войне. — Вся фраза звучит так — хочешь мира, готовься к войне.
— Во как. Не знал, командир, спасибо, просветил.
— У меня есть предложение, Семен, ликвидировать танковый полк и изложил свой план.
Скуратов не отказался, но долго в сомнении крутил головой.
— Немца берем с собой, потом отпустим, пока посидит за рычагами, по рации, если что откликнется.
В сумерках объяснили пленному танкисту его задачу — гнать танк в сторону штаба своего полка. Немец уселся на место водителя, завел танк, пара минут на прогрев мотора — поехали.
В тройке ехать довольно удобно, но для нас со Скуратовым тесновато — не по нашим крупным габаритам танк. Надеюсь, скоро сменим транспортное средство.
При свете фар мы шли с приличной для панцеров скоростью — глядишь, через час доберемся до места.
От расположения 2-го полка, остановились метров за восемьсот. В трофейный бинокль оглядел окрестности.
— Кремер, загоняй танк в лесок, тот что слева.
Немец о расположении полка, доложил четко и ясно. Штаб находился рядом с двумя танковыми батальонами, в здании какой-то конторы. Командир полка — оберст Рауш.
— Кстати, если вы только из Франции, откуда знаешь о наших доблестных пограничниках? — резонно спросил Семен.
— На станции в Орше пехотинцы рассказывали — потери у них в июне превышали все мыслимые пределы.
Затем он задал такой вопрос, мы не знали плакать или смеяться. Привожу дословно — господа, почему вы работаете на русских? — Как можно предать Рейх?
— С чего вы взяли, Кремер, что мы немцы?
Немец фыркнул:
— Ваш южно-баварский говор скрыть невозможно.
Я ответил:
— Без комментариев.
Семен отвернулся потом не выдержал и выскочил из танка — смешливый, блин.