А Скуратов, гад, по-пластунски уполз из зала, бросив меня одного.
— Да так жидко обгадиться, не ожидал-с.
Болельщицы веселились до упаду — и повод был. Конечно, сам поединок они почти не видели, но эффектную концовку лицезрели во всей красе.
— Как котят — горестно вздыхал потом Семен.
Я хоть и хорохорился, не подавая вида, но тоже чувствовал себя мерзопакостно.
В тот же вечер потребовал объяснения случившемуся у Людмилы — ответ получил маловразумительный, понял одно — их тренировали в месте с повышенной силой тяжести — об остальном молчала, словно партизан на допросе.
Перед главным зимним праздником, устроили нашим девочкам зачеты, под видом соревнований. Сначала они состязались внутри своих сотен, на лучшую десятку, а затем пять десяток оспаривали пальму первенства.
Соревновались по пяти дисциплинам: волейбол, бой внутри помещения, стрельба из боевого оружия, рукопашка и метание ножа в мишень. Победившей десятке обещали приз.
Неделю санаторий стоял на «ушах», наши щебетуньи с их азартным духом соревнования, чуть было не разнесла все вдребезги, хорошо не передрались — не дали. В общем, весело прошло мероприятие — мы с Семеном более-менее пережили сей катаклизм, а вот инструктора с непривычки, осунулись и втихомолку ругались матом.
Им пришлось судить на соревнованиях. Женский писк и визг, до сих пор стоит в ушах, но, слава Богу, все закончилось. Победила десятка из сотни Людмилы Войтовой, под ее предводительством — кто бы сомневался. Кстати на соревнованиях боевой режим не применялся, запретили. Тем, кто в пылу борьбу забывался применяли штрафные очки.
Награждение состоялось на праздновании Нового года, тридцать первого декабря. Десятка получила грамоты, золоченые часики, огромный торт и денежные премии по две тысячи рублей.
Девушек занявших второе и третье место, так же наградили премией.
Они радовались словно дети, а мне было приятно на них смотреть.
Новогоднюю елку установленную в концертном зале курсантки нарядили игрушками, изготовленными собственными руками. Мы с персоналом закатили шикарный банкет, перед которым состоялся небольшой концерт — у девчонок оказалось немерено таланта. Ну, конечно, танцы под духовой оркестр — специально привезли из Москвы.
Что за танцы без мужчин, скрепя сердцем пришлось приглашать двести курсантов из спецшколы.
Праздник удался — счастливые мордашки курсанток, тому подтверждение и вели себя в рамках, не прятались по темным углам с парнями.
На другой день многие девчонки разъехались на отдых по родным местам, домой — проезд, естественно, бесплатный, по воинским литерам. Не поехали лишь те, чьи дома находились очень далеко — не укладывались в недельный отпуск. Для них организовали посещения театров и музеев.
Второго января мы вчетвером отбыли в гости к Дарье Лукиничне. Я не оговорился — вчетвером, кроме нас с Семеном в коллективе присутствовали Людмила и Аня.
Аня — подруга Семена, живая и непосредственная девушка с внешностью киноактрисы.
В подарок бабусе купили мешок гречки и десять кило соли. Девушки раскритиковали наш презент, заехали на рынок и приобрели натуральный пуховый платок.
Дарья Лукинична даже всплакнула. Щенята подросли и крутились возле нас, радостно повизгивая.
Посидели, попили чайку, пообщались. Уехали после обеда, забрав двух Скуратовских собачат. Набрали деликатесов и различных напитков в коммерческом магазине, последовали на служебную дачу, выделенную нам с Семеном от Первого Управления. Отдохнули хорошо с размахом, ну дык заслужили, по выражению Семена. Дача оказалась огромным деревянным срубом о восьми комнатах и двух этажах. Она занимала участок не менее двух гектар. В бане, прилепившейся за домом, парились долго и со вкусом.
Эту баньку с санаторской не сравнить, да и что за баня, сложенная из кирпича, так баловство одно. Попарившись березовыми вениками, для контраста ныряли в сугроб — хорошо ешкин кот.
Сидя в предбаннике и потягивая холодный квас, Скуратов глубокомысленно изрекал — ванна, просто издевательство над организмом, примитивное размазывание грязи и больше ничего.
— Согласен, камрад.
После нас, в баню пошли девушки. Пока они мылись, я кратенько посвятил Семена в историю с Людмилой. Заявил что не отстану от нее, пока не выведаю, с помощью каких приемов и методов, она трамбовала нами пол. — Ты с ней осторожней, командир, тебя ждут на Родине.
— Не учи ученого.
Наши дамы, быстро делать ничего не умеют — выкатились из бани через полтора часа.
Мы успели переделать кучу дел — покалякали со сторожем за жизнь, покормили щенков и выпили бутылку коньяка под лимон. Не дав барышням млеть после бани, запрягли в работу — готовить праздничный стол, а сами удалились — порешать важные проблемы.
Мы, завернувшись в тулупы, хорошо подремали с часик, затем нас разбудили разгневанные девчонки, предъявив необоснованные и смехотворные претензии.
Пришлось слегка рыкнуть — угомонились, сели за стол.
Славно посидели, Семен достал гитару и изобразил маленький концерт. Странно, но у девушек глаза на лоб полезли, чего они?
Выяснили, одна таких еще не слышала, другая не успела — у них эти песни давно забыли.
— Значит вам здорово повезло, слушайте и запоминайте — вынес я свой вердикт.
Я закончил песню. Наступило молчание, первой его нарушила Аня:
— Вы так хорошо спели, спасибо вам. — Песня о нашей войне с фашистами?
— Да. Анечка, и закончится она в мае сорок пятого года. Или чуть раньше, но только между нами, государственная тайна — и я приложил палец к губам.
— Семен, бери гитару, спой что-нибудь.
Он не нашел ничего лучшего как провякать песню московских тунеядцев.
Коллектив развеселился, я включил здоровенный ящик под названием «Телефункен», поймал на волне приличную музыку и объявил танцы.
Угомонились под вечер, разбрелись по комнатам, щенята почему-то увязались за нами. Впрочем, они шебуршились недолго, скоро заснули, улегшись на коврик в углу. Пока с ними возился, Колокольчик уже устроилась на кровати, кинув на свое обнаженное тело, кусок одеяла.
— Нет, всякие вопросы подождут, на такое тело невозможно смотреть спокойно — и я, рыча от возбуждения, кинулся к ней, не обращая внимания на притворный писк.
До сих пор удивляюсь, почему не развалилась кровать. Три часа безумного секса вымотали меня, а девчонке хоть бы что.
— Ты устала, милая? — с тайной надеждой спросил я.
— Нет, конечно, только вошла во вкус, с тобой все в порядке, дорогой?
— Вот зараза, ничего ее не берет.
Успокаивающе погладил ненаглядную, вернее сказать неугомонную и, приткнувшись к ее животу, заснул — организм отрубился.
Проснулся рано утром и побрел на кухню попить. В зале обнаружил Семена, забравшегося с ногами на кресло, с фужером в руках.