— Что, старый алкоголик, похмеляешься?
— Никак нет, Ваше Величество. Лимонад-с потребляем-с.
— Хорошее дело, только квас лучше.
Нашел нужную емкость и устроился в кресле напротив. Посидели, попили, поднабрались сил, да разбрелись по своим норкам.
Девушка при моем появлении открыла блестящий карий глаз и спросила:
— Где ты шляешься, бросил меня одну.
— Ты не одна, ты с собачками, а я тебе кваску принес.
Она с подозрением посмотрела на меня:
— Чего это ты такой добрый с утра?
Я несколько фальшиво хихикнул:
— Для тебя, радость моя все сделаю.
— Напрмер.
— Ну могу вдобавок лимонаду принести.
За свои героическое намерения получил подушкой по уху.
— Агрессию нужно срочно подавить в корне.
В тот же миг она оказалась в моих объятиях, раздался писк:
— Это не честно.
— Ага, а подушкой по голове, честно?
Перепирания резко оборвались, да и трудновато их продолжать — губы заняты страстным поцелуем.
Бедра девушки раздвинулись, раскрылся бутон удовольствий и я вошел в него весь, до конца, очнулся от тряски всего организма и пика высочайшего наслаждения, подо мной стонала Людмила. А когда успокоились, вдруг неожиданно заявила:
— Какой ты нехороший человек.
— Окстись, лапочка, неужель я такой?
— Да, нехороший, ты развил у меня идиосинкразию на остальных мужчин.
— Хочешь сказать, никто, кроме меня тебе не нужен?
— Да, и как мне с этим жить?
— Не переживай, время все лечит.
— Ты думаешь?
— Я уверен — и поцеловал ее в красивую грудь. — Все хотел тебя спросить, что за медальон висит на твоей красивой шейке.
— Оптический преобразователь, видишь у него камни в центре с двух сторон?
— Бриллиант и рубин.
— Нажимаешь на бриллиант и прикладываешь медальон к виску. — По твоему воображаемому образу или фотографии, он создает нужный тебе внешний вид.
— А рубин для чего?
— Нажмешь на рубин, станешь невидимым, повторное нажатие отключает аппарат.
— Ух ты, нам в хозяйстве сгодился бы.
— Будешь себя хорошо вести — подарю.
— Да мы завсегда готовы вам-с угодить, салфет ее светлости — пытаясь изобразить поклон, сидя на кровати, протянул девушке полотенце.
— Ну почему ты такой несерьезный. — Между прочим, после окончания трахательно-сексуального секретного эксперимента — ты отправляешься со мной, Орден тобой интересуется.
— Ничего не получится, голубушка, меня в тринадцатом веке ждут, государство бесхозное.
Людмила гневно засверкала глазищами.
— И не надо на меня так смотреть, я тебя тоже очень люблю. — Пойми, мое долгое отсутствие наверняка негативно сказалось на моей стране.
Девушка резко себя осадила, словно знала о моих будущих неприятностях.
— Людочка, за год я разберусь с делами и тогда прошу за мной. — Тем более у вас и месяц не пройдет.
Она обняла меня и посмотрела долгим сочувствующим взглядом.
Ничего конкретного из нее вытрясти не удалось, отговорилась недостаточными историческим данными. По поводу рукопашки, результат такой же — ноль. На все мои попытки узнать правду, ответ один — через год узнаешь.
— Вредина.
Пришлось отстать, тем более угроза с ее стороны прозвучала нешуточная — пообещала, мягко говоря, затрахать до потери пульса.
А она это может, точно знаю. Ну и спрятал язык в одно место, запрыгал перед ней беленьким и пушистым «зайчиком».
— Боишься значит?
— Ой, боюсь, все боятся.
«Колокольчик» рассыпался веселым смехом — слава Богу, у нее есть чувство юмора и доброе сердце, я «ужаснулся» о последствиях, будь все по-другому.
Наконец мы заснули и отдыхали до одиннадцати утра.
К обеду народ собрался в зале, причем девчонки сразу сели рядышком, таинственно зашушукались и сердито поглядывали на нас.
Мы, наоборот, пребывали в благодушном настроении, кушали хорошо приготовленные блюда, изредка разбавляюемую холодной водочкой.
— Ты с клюквой попробуй, Семен.
— Щас попробуем — и посыпал ягоду сахаром.
Девчонки между тем на нас надулись — смотрели как мыши на крупу.
— Девоньки, вы чего такие сердитые?
— А вы что не понимаете?
— В чем дело, девушки, ну-ка выкладывайте — строго сказал я.
— О, господи, — страдальчески задрала головку к потолку моя Людмила. — Вы что слепые? — Не видите, в чем мы одеты?
Мы с Семеном пожали плечами. Я осторожно спросил:
— Милые девушки, мы с Семеном Николаевичем ничего не понимаем, в чем собственно дело?
— На вас новые камуфляжные комбинезончики, сапожки по ноге — нормальная одежда.
Скуратов подтвердил:
— А то.
Девушки возмущенно встали из-за стола:
— Ну почему вы такие тупые, нам же нечего одеть. — Праздник, новый год, а мы в этой шкуре и вся наша одежда на складе, в санатории.
Извечное женское утверждение — нечего одеть — давно перешедшее в анекдоты, неожиданно перешло в реальность.
— Мда…, действительно. — Дорогие девушки, чего раньше молчали, но все поправимо — едем в магазины.
Женская половина радостно запищала и кинулась одеваться.
Сели в машину и поехали в столицу. Большинство магазинов не работало, нам посчастливилось наткнуться на коммерческий.
— Выбирайте, милые дамы.
Сами вышли на крыльцо, ближайший час мы свободны.
— Командир, ты узнал у Людмилы что хотел?
— Нет, к сожалению, в перспективе вроде брезжит. — В общем поживем, увидим.
— Владимир, ты посмотри на них, совсем бабы от тряпья с ума сошли. — Мы с тобой пятый год комбинезоны не снимаем и ничего.
— Женщины, что ты хочешь — я философски пожал плечами.
За время ожидания успели съездить на рынок, купить мяса по дикой цене, выпить по паре кружек пива и сдать прыщавого карманника наряду милиции.
Семен, буквально поймал того за руку, в сумке пожилой женщины. Приехав к магазину ждали около получаса. Наконец нас позвали для оплаты покупок. Ворох свертков закинули в багажник, с облегчением вздохнули и тронулись на дачу.
В Москве стало многолюдно. Был позорный момент для некоторых москвичей, я не имею ввиду простой народ. Многие начальники и партаппаратчики поддались панике — решили смыться из столицы, несмотря на прямой приказ. Разгром немцев под Москвой, остудил многие головы и панику ликвидировали.
На дачу добрались благополучно, девушки моментально оккупировали одну из комнат, устроив из нее ателье по подгонке купленных обнов.
Я включил «Телефункен», поймал Берлин — Геббельс, как всегда ездил слушателям по ушам, пробежал веньером дальше — загадочная радиостанция гоняла латиноамериканские мелодии.
Сыграли несколько партий в шашки, надоело.
Я постучал в дверь:
— Девушки, народ требует хлеба и зрелищ, вы скоро?
Вразумительного ответа не дождался.
— Сеня, бери гитару и пойдем посидим за столом, а то мы с нашими дамами с голоду умрем.
Хорошо посидели, за окном стало смеркаться и, наконец, появились девушки.
В своих нарядах выглядели на миллион.
— О, женщины, из-за такой ерудны отказываться от стола, странные они, что-то не то у них с мозгами.
Свою мысль благоразумно озвучивать не стал. Наговорили им кучу комплиментов и быстренько за трапезу, прерываемую показом новых платьев и туфелек.
Постепенно девушки угомонились — ажиотаж барахолки, почти исчез.
— Предлагаю выпить за нашу победу, дзинь…
Хорошо шаркнули по душе, давно так не отдыхали.
Вдруг среди веселья прозвучал странный Анин вопрос:
— Если не секрет, почему вы постоянно при оружии, вон даже за столом здоровенные пистолеты в кобурах?
На немой вопрос, Семена я кивнул головой. Он ответил:
— Милая, Анечка, мы с командиром шестой год при оружии днем и ночью. Шестой год воюем, а кроме пистолетов приходиться и вот это таскать.