— Владимир, я не прощаюсь, ровно через год, жди меня в Казани.
— Давай, милая, удачи тебе.
Девушка отошла и встала посреди поляны, мелькнула вспышка, все ушла. Только взбаламученный снег, искрясь, падал на кроны деревьев.
— Поехали, командир, нам пора на аэродром.
— Поехали.
Три часа лета и мы продрогшие, выскочили из транспортника на укатанный снег Казанского военного аэродрома.
К самолету подъехала черная легковушка, из нее вылез капитан МГБ.
— Вы Романов и Скуратов?
Мы предъявили удостоверения.
— Прошу, товарищи, машина в вашем распоряжении, куда ехать?
IV глава
Знакомая вспышка, короткий полет в темноте, скручивание организма — толчок в ноги, свет. Прибытие. В нос ударил запах молодых трав, мы на месте. Скуратов, с собачатами на руках, сел на брошенный рядом чемодан. Я свои вещи бросил на траву, прибыли точно, вот он забор оружейки.
— Сеня, мы дома, скидывай полушубок — попали в начало лета.
Я огляделся, так, а это что за строение?
Рядом с нами стоял средних размеров дом с огородом и большим навесом. Вот на крыльце появился хозяин.
— Командир, да ведь это Сашка Кот.
— Точно, но почему он здесь?
Сашка нас заметил, присмотрелся и, охнув, побежал к нам, прихрамывая. Слева я услышал громкий рык — батюшки святы, к нам неслись два огромных тигра. Никак Сынок с Малышкой. Не добежав метров пяти, Сынок вдруг упал, и пополз ко мне, я кинулся навстречу. Подбежал, обнял его лобастую башку.
— Сынок, здравствуй, дорогой, я вернулся.
Тигр скребанул когтями по траве, на его глазах появились две слезинки, он неожиданно дернулся и с коротким стоном затих. Малышка лизнула меня в щеку, потом завыла, подняв морду к небу. Я глядел в помутневшие глаза Сынка и не мог осознать, что его нет, он умер. В горле застрял ком, грудь сдавило железным обручем.
— Господи, за что ты меня наказываешь? — У меня не так много друзей, а ты забираешь лучшего.
Над ухом раздался мат Скуратова:
— Командир, не голоси.
— Ась.
— Ты же лекарь — запускай Сынку мотор, он у него от радости остановился.
— Да етит твою в коромысло, точно.
Пощупал пульс — найн.
Хрен с ним, прорвемся.
Быстро настроился, прогнал по организму волну энергии. Ладони засветились золотым светом.
— Семен, помоги перевернуть.
Ага, вот сердечная проекция, небольшой выплеск энергии, сердце сократилось раз, другой — заработало. Прошел по всему телу Сынка, на лапе удалил старый шрам от пулевого ранения. Интересно, раньше его не было, узнаю кто сделал, башку сверну. Сынок открыл глаза, мурлыкнул, облизал мне руку — лежи, лежи. Прилег рядом, обняв его за шею.
— Царь-батюшка, не уж-то ты? — Слава Богу, дождались.
Сашка крестясь, стоя на коленях, бухался лбом о землю, бормоча молитву.
— Сашка, окстись, лоб расшибешь.
Я поднялся, обнял его. Он почти не изменился, так немного седины появилось в висках. Дрогнувшим голосом спросил у него:
— Сколько лет прошло, Сашка?
— Дык, шешнадцатый годок, царь-батюшка.
— Ох, ё-моё — Семен матюкнулся.
— Сеня, перестань лаяться, щенки слышат.
— Виноват, Ваше Величество.
Мы все уселись возле Сынка в кружок.
— Сашка, чертушка, рад тебя видеть. — Давай рассказывай, как вы тут?
Его лицо на миг помрачнело и он, явно темня, стал излагать новости, да все вокруг и около.
— Сашка, здесь слабаков нет, давай правду — бей.
— И вдарю, Государь, прости уж.
То, что он рассказал, ввергло меня в черную меланхолию.
Вот, видимо о чем, предупреждала Людмила при прощании. Самая горькая весть о сыне — татем он оказался распоследним, на его совести не менее двенадцати невинных душ.
— Он даже до Аленки домогался, убежала она из терема, приютил я ее.
— А ты, Сашка, каким макаром здесь?
— Лет через пять после вашего исчезновения ушли тигры, они обосновались здесь, у забора, за ними и я. — Посмотрел, во что сын твой превращается и ушел. — Аленка, третий год здесь, швейным ремеслом зарабатывает и в город без тигров не ходит — сынишку твоего опасается.
— Так, а с женой что?
— Года два все хорошо было, потом началось. — Похерила она твои указы, пензию воинам увечным и старым отменила. — Цены полезли вверх, налоги непомерные ввели, деревни стали разоряться — закрыла пансион и кадетский корпус. — Многие торговцы разорились и покинули город. — Карчи сбежал с семейством через пять лет. — Вот и оружейку закрыла, я тут вроде сторожа.
— Женился, Сашка?
— А как же, сыну скоро десять лет исполнится.
— Людмила была?
— Дык она, почитай каждый год навещают, тебя ждет, царь-батюшка. — Тигры вон повадились у этого места дежурить, откуда вы ушли, вот избу здесь и срубил.
Тьма перед глазами постепенно рассеивалась.
— Сашка, у тебя хлебное вино есть?
Он понятливо кивнул:
— Найдем, батюшка.
— Тогда пошли.
Ничего не замечая, я шел в окружении тигров. Очнулся после доброго ковша водки. Мы сидели в просторной горнице, тигры лежали рядом, довольно мурча. Сашка, познакомил с женой и сынишкой. На улице хлопнула калитка, вскоре послышались легкие шаги и в комнату зашла девушка, невиданной красоты.
Грациозно поклонившись, поздоровалась. Ее большие васильковые глаза остановились на мне, внезапно ее зрачки расширились и она, с коротким стоном, упала на пол.
Скуратов крякнул.
— Да, что за день сегодня такой. — Сашка, не могу девушку припомнить, лицо вроде знакомое.
— Это же Аленка, Государь.
Вот тебе и раз, маленькая девочка превратилась в красивейшую девушку.
— Почто сидите, олухи, живо воды.
Все забегали, заохали. Я перенес ее на кровать, побрызгал водой из ковшика, ну вот и глазки открылись.
— Аленушка, здравствуй, извини, сразу не признал. — Как самочувствие?
Девушка вскинулась и села на кровати:
— Прости, Государь, сомлела от волнения, мы тебя так долго ждали. — Слава Богу, ты живой и здоровый.
Она кинулась мне на шею, заплакала.
— Ну, будет тебе сырость разводить, давай к нам за стол.
Налил ей и жене хозяина вина в небольшие рюмки, Сашка наполнил наши чарки.
— Ну, друзья, со свиданьицем.
Посидев с нами полчаса, женщины под благовидным предлогом удалились. Я слушал Сашку, и такая горечь образовалась в моей душе, хоть волком вой. Добил он меня последними известиями.
— Государь, бают знающие люди, царица Марьям твою сокровищницу промотала.
— Полный п…ц. — На какие такие нужды она ее потратила.
— Государь, лет семь лет назад царица ляхов приветила. — Они босые и голые к нам приперлись, вот с одним из них и закрутила. — А сейчас эти голодранцы в своих каменных домах живут, с золота едят и пьют.
— Измена — прохрипел я.
— Точно, Государь, зеленка на лоб, расстрельная статья — согласился Семен.
— Ничего, разберемся, наливай, Сашка.
В горницу заглянула Ольга — жена Кота, предупредить супруга, что идет на базар. Слишком оживленное лицо ее мне не понравилось.
— Женка, подь сюда. — Если ты сболтнешь кому либо о моем появлении — отрежу язык.
— Вместе с головой — добавил Скуратов.
— Слышала, что Государь сказал, сполняй — и Сашка грохнул кулаком по столу.
Ошарашенную Ольгу махом смело из горницы.
Выпили.
— Саша, гвардейцы в городе есть?
— Полк стоит, батюшка, а другой на южной границе.
— Где вторая дивизия?
— Они, батюшка, на западной стороне.
— Понятно. — Здесь кто полком командует?
— Дык Ярослав Удалый.
— Погоди, не он с Савелием Хватом в поединке схватился у моего крыльца.
— Он, батюшка, он. — Боец из первых.
— Какой сегодня день?
— Пятница, батюшка, второй день июня 1251 г. от Р.Х.
— Савелий что? Командует.