Зашли в его кабинет, где тесть сел на стул по моей просьбе. При осмотре шеи, особым зрением, обнаружили ущемление воспаленного нерва. Резко повернул шею, раздался хруст — позвонки встали на место. Так, несколько движений ладонями и воспаление снято.
— Все уважаемый тесть, больше давление тебя мучить не будет.
Тот недоверчиво ощупывал шею.
— Ой, вай, большой рахмат тебе, Владимир. — Может Ильясу поможешь, угасает сын, от боли кричит, помочь не можем.
— Ильяс далеко живет?
— Да нет, на соседней улице.
— Тогда поехали.
Ильяс лежал в спальне и тоскливо кричал на одной ноте. Я содрогнулся, от могучего бойца осталась тень, кожа да кости. Понял сразу, больному осталось жить не боле недели. Диагноз очевиден — рак.
— Тоглат-хан, вели принести таз или большую тарелку, да и бутылку хлебного вина. — Ну, с Богом, ты останешься?
— Останусь.
Я включил зрение «третьего» глаза — тело Ильяса прозрачным, отчетливо просматривались все внутренние органы и сосуды. Причем органы светились разным светом. Место поражения, нашел сразу — желудок. Черно-серая амеба, захватила треть органа, во все стороны расползлись щупальца — метастазы. Тщательно омыв руки водкой и подождав когда они высохнут, приступил к операции. Я не медик, не хирург тем более, так, лекаришка, но здесь все было настолько очевидно… В общем обошелся без скальпеля и ножа, волна энергии накатила на меня, ладони ярко светились золотым светом. Без натуги раздвинул кожный покров, а вот и желудок, содрал долбанную амебу и бросил ее в таз, затем принялся сдирать метастазы. На удивление операция шла бескровно, может исходивший от ладоней свет прижигал кровеносные сосуды, не знаю. Я чистил организм Ильяса с час. Напоследок решился на эксперимент, а что если посмотреть его генную цепочку. Поднапрягся, зрение изменилось, такого видеть не доводилось, ага, вот и нарушение, переставим, все заработало.
Я не могу описать того, что делал, сплошь интуиция и импровизация. Последний штрих, провел руками с головы до ног больного, отдавая ему энергию для восстановления сил.
— Толгат-хан, поздравляю, сын жить будет.
Тесть, стоявший столбом, побледнел, затем рухнул в обморок.
— Ну, ешкин кот, первый боец, а свалился без чувств, словно девчонка, хотя я слышал в операционных плохо становилось парням в первую очередь. Это из рассказов моей мамы. Дал ему выпить водки, плеснул водичкой в лицо — тесть захлопал глазами.
— Прости, Владимир, неловко вышло.
— Ай, да ладно, ты распорядись, чтобы таз сей сожгли в костре, а затем зарыли подалее, на глубину не менее пяти метров. — Эта штука заразная. — Пойдем Толгат-хан, выпьем твоего винца, мясо поесть срочно требуется, сил много отдал. — Распорядись, Ильясу пару дней давать куриные бульоны, а затем кормить чем-нибудь легким.
Тесть кинулся из кабинета.
Посидев на пиру немного и насытившись, потихоньку свалил. Зашел в первую попавшуюся гостевую комнату, с трудом разделся и заснул, не коснувшись подушки.
Проснулся от щекотки в ухе, повернул голову, на меня в упор смотрел довольный Сынок, он лизнул меня в щеку и замурчал.
— А где Малышка?
С другой стороны кровати раздался громкий зевок — а вот и она, во всей красе.
— Встаю, встаю, нечего меня гипнотизировать. — Побежали, физзарядку сделаем.
Разминались в придворцовом саду, побегали, покувыркались, потом довольные друг другом отправились завтракать. После завтрака приказал отвезти меня к больному Ильясу.
В доме меня встретила его жена Айгуль. Она внезапно бросилась мне в ноги и принялась целовать мои сапоги. Совсем баба сдурела. Кое-как я отодрал от сего занятия.
— Перестань, сейчас же, что Ильяс?
Айгуль смеялась и рыдала, одновременно, никогда такого феномена не наблюдал.
— Государь, он первую ночь не кричал, спал спокойно. — В себя стал приходить, меня узнал.
— Вот и хорошо, пойдем к нему.
Провел сеанс энергетической терапии.
— Ильяс, через неделю-две на коня сядешь.
— Спасибо, Государь.
— Ай, поправляйся давай.
Толгат-хан воспрял духом и объявил о завтрашнем военном параде. Действительно, парад прошел по всем правилам, под звуки военных маршей — один комплект духовых инструментов я соорудил специально для тестя в свое время.
Стоя на импровизированной трибуне спросил его: — Каким количеством всадников располагаешь?
Толгат-хан навскидку ответил: — Шесть туменов, один из них ногайский.
— Тумены Ильяса входят в их число.
— Да, у сына два тумена.
— Я смотрю много молодых воинов появилось?
— Подросла смена, Государь.
— Толгат-хан, скоро в армии грядут большие перемены, позже поговорим.
Пятого июля, в понедельник, наконец, прибыли Савва Митрохин и Рувим Кацман. Через час после приезда, я устроил совещание, на котором кратко изложил основные направления развития нашего государства. Савва Митрохин от услышанного только крякнул.
— Государь, прожекты прекрасные, одна заковыка — люди, где их брать?
Я и сам крутил данную проблему, со всех сторон, Архипелаг Гулаг здесь не катит, рабство отменено. Вариант один.
— Я думаю, своим указом, забирать крестьян у бояр — из тех деревень что разорены и не приносят хозяину дохода. — Мы избавляем его от убытков, он же за них налог платит, что скажете по сему поводу.
— Гениально, Государь, — подал голос Кацман.
— Неплохая идея — поддержал Митрохин.
Рувим Кацман вздохнул: — Есть еще один камень преткновения — деньги.
— Рувим, сейчас в казне миллион с лишним. — У тебя люди порядочные для работы с казной есть?
— Найдем, Государь, но данной суммы маловато. — За короткое время я ее удвою. — Месяца через два-три начнут прибывать специалисты. — Наши приоритеты — нефтезаводы, металлургия, флот и бетонные дороги. — Поработать придется всерьез, вы команды сохранили?
— Дык, Государь, особ никто и не убегал, все в поле зрения.
— Пока сухо, нужно народ доставить к Южному Уралу, оттуда, от первого цементного заводы и пойдет сеть дорог. — Толгат-хан, прииски работают?
— Да, Государь, но только два. — Золотой и серебряный, остальные закрыты по нехватке средств.
— И сколько драгметалла за пятнадцать лет намыли?
— Полторы тонны золотого песка и две тонны двести — серебра.
— Не такие мы бедные, а Рувим? — Где хранишь?
— Дык, в подвале, в своей сокровищнице, все бумаги есть, все оприходавано. — Последнее поступление было в мае.
— Молодец, князь, дай я тебя обниму, большая подмога государству нашему. — Золото с серебром отвезти в Казань, там монету начеканят. — Рабочим на прииск отправить провиант, одежду и аванс, деньги с собой привез, новые.
— Государь, покажи, хоть глазком глянуть — подскочил Карчи.
— Смотри, за погляд денег не берут, тебе с женой, кстати, жалованье полагается за пятнадцать лет работы в школе — в Казани получишь.
Мужики, словно дети, сгрудились у стола, разглядывая монеты, пробуя их на зуб. Подошедший Рувим молвил: — Указ нужен, Государь.
— О чем ты?
— Указ, запрещающий чеканить монету, окромя Монетного двора.
— Погодь, Рувим, ты хочешь сказать на Руси кто-то монету чеканит кроме нас.
Кацман удивленно на меня уставился.
— Чеканят, Государь, в малом количестве, но чеканят.
— Где?
— В Киеве, в Пскове, в Великом Новгороде.
— Урою блиноделов, хотя чего я взвился, что не запрещено, то разрешено. — Василий, пиши указ. В конце указа две строчки — за подделку государственной монеты — смертная казнь с конфискацией. — Теперь, господа министры, излагайте информацию о положении дел в государстве нашем.
Оба министра помялись, покхекали, да и вывалили:
— Дела скорбные, Государь. — Великий Новгород и Псков перестали налог платить в казну лет восемь назад, то же самое с Киевом, Смоленском и Черниговом. — Разброд и шатание на Руси, хорошо ты вернулся — Савва хищно улыбнулся. — Некоторым князьям, да боярам, окорот надобно дать.